Генерал-лейтенант Шеммель (Schemmel), бывший в 1941–1942 гг. командиром военнопленных в XIII военном округе, показал на допросе, что из примерно 40 тыс. советских военнопленных, дислоцировавшихся в его округе, селекции и экзекуции подверглось не менее 2 тыс., или порядка 5 % (см.: Jacobsen 1967:226). Оберштурмфюрер СС Пауль Олер (Ohler), инспектор гестапо в Нюрнберге и начальник айнзатцкоммандо в офлаге Хаммельбург, показал, что из его лагеря в Дахау было отправлено на казнь не менее 500 советских военнопленных-офицеров (Ibid., 228).
Тем не менее многие евреи-военнопленные де-факто просачивались в зону ответственности ОКВ или в саму Германию и были все же «выведены на чистую воду» – теми самыми особыми комиссиями – в лагерях уже непосредственно в Рейхе. Следы этих разоблачений содержит в себе и трофейная картотека ЦАМО. В ней можно встретить евреев, выявленных в шталагах III В, IV Н, X D, XIIID и XVII А. Присовокупим сюда еще и два восточнопрусских – № 336 (Инстербург) и 373 (Просткен) – и один польский – № 359 (Сандомир).
Что касается непосредственно смерти, то один из военнопленных-евреев погиб при бомбежке и похоронен на кладбище в Витцендорфе, а двое – лейтенанты Лев Курлов и Михаил Тарлов – застрелены 27 апреля 1942 г. при попытке к бегству из концлагеря «для неисправимых» – Маутхаузена[66]. Сразу 6 чел. были переданы в Заксенхаузен: 1 чел. – 17 октября 1942 г., 2 чел. – 12 января 1943 г., 1 чел. – 22 марта 1943 г. и 2 чел. – 3 февраля 1944 г. Остальные были переданы еще на востоке в руки СД, причем значительное количество – 9 чел. – в один и тот же день (2 марта 1942 г., в основном из шталагов 346 и 334).
Свидетельства военнопленных о том, как происходила селекция евреев на территории Германии, практически не дошли до нас. Тем ценнее эпизод из воспоминаний Б.Н. Соколова о селекции в 326-м шталаге в рурском городке Хемер (Соколов 2000:144–148; см. в настоящем издании). Примечательно, что эта жуткая сцена происходила не в 1941 и даже не в 1942 или 1943 г., а в 1944-м. «Боевой приказ» Гейдриха нисколько не утратил своей значимости и свежести.
Спасшиеся и спасители.
Тем не менее части евреев удалось скрыть свою подлинную национальность и свое подлинное имя, если им и дальше везло, то и уцелеть, даже на территории врага. Ведь только по официальным данным Управления по делам репатриации при Совете Министров СССР, среди репатриированных после войны граждан СССР насчитывалось 11 428 евреев, из них 6666 гражданских лиц и 4762 военнопленных (в том числе даже среди контингента «власовцы» – более сотни человек!) (Полян 1996: 298 и 312). Учитывая и тех, кто и при репатриации на всякий случай не выдал своего еврейства, общее число евреев среди репатриированных могло составить приблизительно 15 тыс. чел., причем пропорция могла измениться только в пользу остарбайтеров, поскольку военнопленных фильтровали неизмеримо тщательнее, чем гражданских лиц.
Жизнь с измененной идентичностью, постоянный страх разоблачения или предательства – все это накладывало неизгладимую печать на обстоятельства их выживания или спасения. Но при этом особенно тяжело уцелеть было именно военнопленным, среди которых велась целенаправленная и смертоносная селекция, тогда как у гражданских лиц ее не было.
И.М. Бружеставицкий написал об этом так: «Я страдал, как и все мои товарищи, попавшие в плен. Но к этому добавлялся страх разоблачения, что я еврей и политработник. Таких расстреливали немедленно…» (см. в настоящем издании).
Как это ни поразительно, но отдельные евреи, стремясь уцелеть, шли даже на… военную службу в Рейхе! Так, в списке спецконтингента, направляемого в спецлагерь НКВД СССР в Фюрстенвальде, встречаем имя Михаила Израилевича Фрейдина, 1916 г. р., уроженца г. Глухова и жителя г. Конотопа, служившего, как утверждается, в вермахте рядовым![67]
Главным способом выявления евреев было их предательство «своими». Немцев провести было бы гораздо проще, если бы не доброхоты из числа «своих». Как образно выразился по этому поводу бывший военнопленный Семен Орштейн: «Свой не продаст, – чужой не купит…» (из видеоинтервью, данного Фонду С. Спилберга 18 ноября 1997 г.).
66
Оба они попали в плен практически в один день (23–24 июля 1941 г.), оба прошли через одни и те же лагеря, где, вне всякого сомнения, были знакомы (дулаг 202, откуда они были отправлены – 8 и 18 марта 1942 г. – в шталаг XVII А, а уже оттуда в Маутхаузен). Еще одна «пара» в этой выборке – капитан Бовшевер и врач Абрамович, почти параллельно прошедшие через шталаг IIIВ (12 и 16 ноября 1943 г.) и вместе переданные в Заксенхаузен 3 февраля 1944 г. Третья «пара» – врачи Аген и Гриц, 21 октября 1942 г., оба переведенные в шталаг III В, а 12 января 1943 г. – переданные через гестапо г. Фюрстенберга-на-Одере в Заксенхаузен.
67
Впрочем, никто не поручится и за объективность заключения следователя Смерша Нозурачева, именно так, а не иначе обозначившего преступление М. Фрейдина (ГАРФ. Ф. 8409. On. I. Д. 604. Л. 119).