— Дай мне взлететь под небеса! — хнычет она.
Он хрипло хохочет, рука проскальзывает между ее тазом и скомканной тканью под ним, проникает в волосатые складочки и обнажает напряженный бугорок. Мирралат легонько бьет по нему пальцем, и Парасю словно бьет молнией. С губ срывается стон. Удар сердца, еще два. Он нежно стукает снова.
— Это то, чего ты хочешь? — говорит он бархатистым голосом. Его прикосновение искусно, мучительно, настоящая пытка.
— Да, — задыхается Парася.
— Тебе это необходимо? — легкое поглаживание.
— Да!
— Еще чуть-чуть, потерпи, милая, — эльф нежно касается подушечкой большого пальца ее твердого бутона.
Хлопает по земле ладонями и плотно закрывает глаза. Эти простые слова почти — но недостаточно, проклятье! — подталкивают ее к вожделенному краю.
Он прижимает губы к ее уху и шепчет страстным, чувственным голосом:
— Если я еще раз выйду из тебя, то ты умрешь?
— Да, — срывается стон с ее губ.
— Это то, что я хотел услышать. Я — твой, и все, что ты пожелаешь от меня, тоже твое.
Мирралат поворачивает ее голову в сторону и ловит ртом ее губы. Одновременно вонзается глубоко и продолжает вбивать в нее свою плоть. Когда она выгибается к нему, то его язык врывается в ритме с нижней частью тела, проникающей в волосатый овражек наслаждения. Напряжение, бурлящее в теле, неожиданно взрывается, затапливает ее самым великолепным ощущением, какое доводилось когда-либо чувствовать. Возникает глубокая дрожь в самой ее сердцевине, мышцы живота бьет короткими судорогами. Она выкрикивает его имя, пока забирается на вершину блаженства.
Мирралат продолжает равномерно вонзаться, пока она не ослабевает под ним и пока стиснутые кулаки не превращаются в расслабленные ладони. Эльф тянет ее бедра вверх и на себя, поднимает на колени, и снова всаживает в нее твердую плоть. Тяжесть шариков в кожаном мешочке с силой ударяется о горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывает, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с ее губ.
— Ах, боги, — стонет эльф. Перекатившись с ней на бок, он обхватывает ее талию и сжимает так сильно, что она едва может дышать. И вонзается, вонзается. Его бедра мощно выгибаются под ней.
Он выдыхает ее имя, когда начинает извергаться, и надрывная нота в голосе, на пару с рукой, так ласково двигающейся между ног, ввергает ее в еще один стремительный полет к небесам. Когда она достигает мягких облаков, то края тьмы нежно смыкаются. Когда же Парася отходит от мечтательной полудремы, он находится все еще в ней. И все еще твердый.
— Кхм-кхм, — покашливает орк. — Я понимаю, что вы оба настрадались и наконец-то дорвались до вожделенного занятия. Однако, мне только что пришла в голову одна очень нехорошая мысль.
— Траргок, меня всегда пугает эта фраза, когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни свою мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.
— Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?
— Да, но он в этот раз улетит ни с чем. Девственницы-то и нет.
— Нет, друг мой, сверкающий голым задом. Дракон прилетит за обещанной добычей и сейчас, под определение прекрасной девственницы, попадаешь именно ты.
— Что? — икает эльф.
— Ну да, я мало подхожу на роль прелестницы, а вот ты можешь проклясть свою смазливость.
Парася чувствует, как эльфийская решимость внутри нее становится мягкой и, в конце концов, выскальзывает с тем самым звуком, какой возникает, когда выдергивают плотную пробку из кувшина. Она с трудом поворачивается, ее тело все еще содрогается от редких сладких судорог.
Мирралат уже не кажется таким мужественным. У него жалко обвисли не только волосы на потном лбу. Он натягивает штаны с самым задумчивым видом, на который способен только что удовлетворившийся эльф.
— И что же нам делать, Траргок? Само собой, что я никому не позволю лишать меня девственности… Но и помирать не хочется.
Орк отворачивается от стены, на которой играл в крестики-нолики и пожимает плечами. Парася тут же одергивает платье, когда сальный взгляд зеленокожего скользит по волосатым ногам.
— Эх, знал бы заранее… — с тоской молвит эльф и в этот момент небо темнеет.
В воздухе слышится шум, как будто паруса хлопают под порывами ветра. Вот только откуда парусам взяться на суше?
История пятая, в которой разочарование сменяется еще большим разочарованием
— Эй, бабочка-переросток! Куда ты нас несешь? — кричит эльф, после того, как сплюнул очередного залетевшего в рот комара.