На стенах стоят белоснежные статуи и… переговариваются? Я впервые вижу, что статуи могут говорить. Но нет, вон «девушка с веслом» почесывает этим самым веслом живот Геркулесу. А стоящая рядом горгулья ехидно морщится и что-то пытается доказать статуе Венеры Милосской. Венера отрицательно мотает грудью. Левой.
Я не успеваю до конца осмотреться и насладиться видом зала, как сзади открывается дверь.
Открывается дверь! Я оборачиваюсь резвой черепахой к выходу, но там стоит…
Я думаю, что вы и сами догадаетесь — кто именно там стоит. Да-да, именно он. С налитыми кровью глазами, с белыми зубами, в дверях застывает Хлопарь Необыкновенный. Глаза мечут искры, и я честно начинаю опасаться, что он спалит весь замок к чертям собачьим.
Огнеопасным он был в этот момент, несмотря на пожарный рукав между ног. Кстати, после моего удара этот "рукав" приобрел невероятный лазоревый оттенок. Надо будет такие же тени для глаз подобрать.
— Ты!!! — ревет король.
— Я, — подтверждаю я его слова.
А что еще оставалось делать?
— Ты какого длинного овоща сюда поперлась? Теперь ты не сможешь отсюда выйти, пока не научишься летать или… Вот ты дурочка. Ты же могла принести мне наследника и ни в чем себе не отказывать всю оставшуюся жизнь, а теперь…
— А что теперь? Я открою книгу и…
— Ага, открой и сделай "И". Ты попала, девочка, и теперь я вряд ли смогу всегда быть рядом. Из замка Хпопаря нельзя так просто выйти. Нельзя и все тут. Магия такая.
Я не верю, открываю книгу и… вот что такое "И” — в книге одни чистые страницы. Словно обыкновенный блокнот — ничего не написано и нет никакой форточки. Я смотрю на бумагу и в этот момент ощущаю, как мои колени выбивают чечетку.
— А как же мне..?
— Только когда научишься летать… Либо тебя сбросят со стены, и ты разобьешься. Вот же ты дурочка, — хватается за голову Хлопарь. — Есть второй вариант, но он вряд ли тебе понрав…
Хлопарь не успевает договорить, как на его королевскую голову какие-то личности в малиновых капюшонах накидывают черный мешок. Это последнее, что я вижу, так как меня тоже упаковывают в темную ткань. Еще и шлепают чем-то сверху. Вроде как деревянной разделочной доской, похожей на ту, на которой я по утрам режу колбасный сыр для завтрака. Хотя, это могла быть и ладонь.
Думают, что я свалюсь без памяти, и тогда мое бессознательное тело смогут использовать по назначению? А вот фигушки! Не на таковскую напали — я младшая в семье, но всегда отбирала игрушки у старших братьев!
Эй, осторожнее!
Меня еще и поднимают, чтобы нести куда-то.
Рядом слышатся хлопки, шлепки, хеканье и громкий рев Хлопаря. Орет так, словно превратился в слона, а ему гусеницей танка переехали самое дорогое. Я стараюсь не отставать от моего скорострельного любовника.
— Эх, и жеваный крот вам пипирки открутит! Растудыть твою коромысло, чтобы вам комары всю жизнь песни пели! А ну, опустили меня на пол и всем стадом понеслись к первоисточнику (педагогическое образование давало о себе знать, и язык отказывался послать на три буквы прямым текстом). Контрацептивы с отверстиями, вечный вам эцих с гвоздями по самое не балуй!
— Да что вы, с королем справиться не можете? Дайте-ка я ему с ноги отвешу! — слышится рядом громкий голос, потом этот же голос, только фальцетом, простонал. — Ай, какой изверг, размахался своими оглоблями.
— Нападение! Верный Всехубьюлибур, ко мне!!! — ревет король.
Я визжу, брыкаюсь, отбиваюсь. Пару раз я смачно кому-то заехала в бороду… По крайней мере — волосы там точно присутствовали, кучерявые и жесткие. Я даже вырываю клок — кто-то невидимый визжит голодным поросенком.
Меня тащат. Как бы я не сопротивлялась, меня тащат. Куда? Зачем? Кто? Вы думаете, что я задумываюсь над этим? Нет! Я пинаюсь, я щипаюсь, я кричу.
Крики короля стихают вдалеке. Похоже, что меня все-таки смогли от него оттащить. Интересно, кто это? Я кожей ощущаю холодный ветер. На голове все также черная плотная ткань, которая пахнет застарелым конским потом. Куда меня тащат? Надо бы еще побрыкаться.
— Ай, зараза, прямо в глаз пяткой попала. Вислоух, шлепни ее еще раз. Да не по заднице, олух, по башке, чтобы она немного поуспокоилась, — визжит фальцет.
Разделочная доска, похожая на ту, на которой я утром резала колбасный сыр, снова хлопает меня по макушке, и я отправляюсь в веселое путешествие в край сновидений и грез.
История шестнадцатая, в которой мой неожиданный любовник снова оказывается не Димкой
Запах благовоний залезает в нос и заставляет чихнуть. Экий же неловкий. А уж чихнув, я распахиваю глаза…