– Не надо кричать, девочка. Нас никто не услышит, – хмыкает Шлепарь и продолжает раздеваться. – Чтобы получился полноценный наследник, я тоже должен запустить своих белых всадников в твое горячее ущелье.
Показывается волосатая грудь. Вогнутая, как Марсианская впадина. Или ещё глубже. Плюшки-ватрушки, надо переходить на жаргон, вдруг подействует. А что? У нас половина курса сидела по хулиганке – чтобы учить хулиганов, нужно быть суперхулиганом. Я не сидела... А те приводы не в счет.
– Сапоги дорогу знают, только ленятся ходить! Освободи голубку, вертухай! За мной не заржавеет навару отсыпать! Коль мохнатый сейф вскроешь, то мои кореша тебя на хате в сарафан оденут! Слазь со шконаря, и размотай веточки! Чего буркалы вытаращил, ждешь, пока я тебе афишу начищу? Я тебе не бановая бикса, а бесовка в авторитете! – выдаю я весь словарный запас, приспособленный к разговору с учащимися пятого класса.
– Ты бесовка? – на миг застывает мелкорослый стриптизер. – Может, поэтому тебя и выбрал Всехубьюлибур? Но это не страшно. Без своих магических артефактов ты бессильна. Твоя книга-переходник бесполезна в стенах замка. Так что…
Приходится напрячь извилины и припомнить разговорную речь для более старших классов. Когда я была на практике, то видела, как после речи заслуженного учителя России Виктора Павловича Трофимова затихали даже самые отъявленные отморозки из одиннадцатого «Б».
– Лососни тунца, Шлепарь Бильбович. Ведь с точки зрения банальной эрудиции каждый индивидуум, критически мотивирующий абстракцию, не может игнорировать критерии утопического субьективизма, концептуально интерпретируя общепринятые дефанизирующие поляризаторы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической материальной классификацией всеобщих мотиваций в парадогматических связях предикатов, решает проблему усовершенствования формирующих геотрансплантационных квазипузлистатов всех кинетически кореллирующих аспектов.
Карлик зависает. Вот эти два слова как нельзя лучше характеризуют то состояние, в которое впадает мой полуобнаженный пленитель. Он застывает с рубашкой в руках, стеклом в глазах и ниточкой слюны изо рта. А я начинаю как можно активнее дергать за атласные ленточки, и они поддаются напору.
16.2
Увы, моим потугам не дано сбыться. Этот полуобнаженный человечек прекращает пускать слюни на батистовую простынь и продолжает раздеваться. Я чуть сгибаю ногу, чтобы «приголубить» нежданного любовника. Вот если он чуть-чуть поближе подползет, тогда…
– Девчонка, ты не сможешь меня заколдовать. Даже магические слова бессильны против сынов короля. Я буду тобой обладать! Буду и всё тут. Так поступают все герои. Ты можешь расслабиться и получить удовольствие или можешь напрячься и тогда удовольствие получу я…
– ННААА!!
Эх, не рассчитала! Всего-то чуть-чуть не рассчитала, на какой-то волосок… Моя пятка мелькает возле морщинистого лба и отражается в глазах карлика. Вот куда надо было целить!
– Наглая девчонка! Ты не понимаешь своего счастья! Эх, не хотел я это использовать, но придется.
С этими словами взбешенный карлик полез в карман камзола и вытащил какой-то шелковый мешочек. Такой я видела у своего деда, который любил курить самокрутки. Но обычно курят после секса, а этот карлик решил до процесса побаловаться табачком? Или я так возбуждающе выгляжу, что он уже?..
Нет, он высыпает на ладошку какой-то светло-серый мелкий порошок. Он героинщик? Может, сейчас занюхнет ноздрей и ему всё станет фиолетово? Вот же выбрала книгу. Знала бы, что так получится, пошла на танцы…
В это время карлик зловеще улыбается и… дует! Густое облако поднимается в воздух, словно кто-то в тазик с мукой пукает. А потом это облако кидается мне в лицо. Я задерживаю дыхание, но долго не могу сдерживаться. И всё это под зловещий смех карлика.
Я вдыхаю… Щекотно в горле и… и как-то всё сразу преображается. Исчезает комната, исчезает карлик, исчезает даже шикарная кровать. Я лежу на песчаном пляже, ноги до колена лижет теплый прибой.
Над головой длинные листья пальм, пахнет солью и ананасами.
И никуда не хочется идти.
Никуда.
Хочется так лежать в расслабленной позе. Лежать и наслаждаться спокойствием. Я закрываю глаза и слушаю ласковый шепот набегающих волн. Крики альбатросов раздаются вдалеке. Я никогда не слышала альбатросов, но почему-то уверена, что это именно они.
Когда я успела уснуть? Я не помню. Мне и в самом деле хорошо. Это воздействие наркотика? Не исключено.
Зато пробуждение пробуждает не хуже холодного душа. Со знакомым криком в комнату врывается мускулистый варвар.
– Йо-хо-хо!!!
От этого крика я скатываюсь с кровати. Скатываюсь с кровати? Я уже не привязана?
Да, обнаженная, но свободная!
Я оборачиваюсь на кровать, где продирает глаза малорослый любовник. Он сейчас кажется таким жалким, таким маленьким по сравнению со своим братом. Да что там с братом – даже меч Всехубьюлибур больше его. Шлепарь хмуро кидает взгляд на Хлопаря и запахивается простыней. Встает, подобно римскому патрицию.
Прямо картина из какого-то американского фильма, где разъяренный гладиатор врывается к императору и застает его с… как там называли древнеримских проституток? И особенно противно, что участь проститутки выпадает на мою долю. Мне бы больше подошла роль императрицы.
И снова я не дома. И снова он не Димка… Блин, второй промах за сегодня.
– Ты! – ревет Хлопарь, указывая на Шлепаря.
– Я, – кротко соглашается карлик.
– И ты! – теперь палец упирается в меня.
– И я… Но не виноватая я, он сам пришел, – невольно вырывается из моей девичьей груди.
Хлопарь стоит ровно полминуты, прежде чем находит нужные слова и орет так, что балдахин едва не падает на карлика.
– Зачем, брат?
– Для того, чтобы наши белые всадники соединились, и эта девчонка родила умного и красивого короля. Одного человека, а не двоих. Мы должны блюсти линию!
Хлопарь фыркает. Сейчас он очень похож на быка, а если учесть, что брат наставил ему рога, пусть и фигурально, то сходство один к одному. Даже налитые кровью глаза имеются. Вот-вот шаркнет копытом и кинется на карлика, а тот уклонится и сдернет простыню. Устроят корриду в небольшой комнате. Надо отползти дальше, чтобы не затоптали.
А Хлопарь и в самом деле поднимает над головой меч.
– Ты устроил на меня засаду, чтобы покувыркаться с избранной? – рычит он. – Твои псы нашли смерть на ступенях башни.
– Плевать на них. Да, я всё это организовал, чтобы побыть с избранницей. Спроси у неё сам, чьё общество ей понравилось больше, – высовывает язык карлик.
Ого, какой длинный у него язык. Прямо как у солиста группы «Кисс», или как у лягушки. Меня передергивает.
– Я… Я ненавижу тебя, брат и вызываю на поединок чести перед ликом Старших Богов.
– Если ты думаешь, что я откажусь, то напрасно. Я принимаю вызов, но попробуй понять, что смерть одного из нас ничего не изменит. Наши белые всадники смешались в ущелье этой девчонки, и она принесет наследника роду Необыкновенных.
Эй, я им что – инкубатор? Они меня-то намерены спрашивать? Хочу ли я рожать или предпочту карьеру?
– Мальчики, прежде чем поубиваете друг друга, скажите – вы не охренели? Что вы себе позволяете? Я не хочу вас обоих. Вы оба мне противны. Самовлюбленные самцы, которые думают лишь о продолжении рода. Да я…
– Да ты отправляешься домой! – рявкает Хлопарь и достает из-за ткани повязки мою книгу. – Тот, кто останется в живых, после поединка, тот явится за тобой. Сейчас же уходи.
– Но как? Я же не могу… Отсюда же нельзя, а летать я пока не умею… – я нахожусь в замешательстве.
Хлопарь не сводит взгляда с брата. Он кошачьей поступью подходит ко мне, протягивает руку и я встаю.
– Анна, мы обязательно встретимся. Вот убью этого мелкого мерзавца и встретимся.