Матильда из коляски машет кулачком. Я вижу, что она пытается сложить кукиш, но непослушные пальчики предательски не хотят подчиняться.
Как можно в такой ситуации не похвалить простодушное дитя?
Я мысленно глажу её по голове, и она принимает этот образ. Я же радуюсь тому факту, что приняли за жену красавца, который идет рядом. А что? Вполне себе приличная семья: он – красавец, я – само обаяние, а Матильда…
А Матильда делает вид, что закатывает губу в губозакаточной машинке.
Вредина!
Показывает язык.
– Это моя соседка, Михаил Евгеньевич. Мне такую девушку вовек не соблазнить, – мягко улыбается Драмир.
– Значит, повезло с соседями. Всего доброго, – лицо с обложек улыбается и начинает поднимать стекло.
На миг, всего лишь на несколько секунд, он снимает маску, и я вижу холодное, словно высеченное из мрамора, лицо. Взгляд, брошенный на меня, напоминает взгляд ленивого покупателя, который слоняется по длинному мясному ряду и не может выбрать вырезку на шашлыки. Харкнув синим выхлопом, джип срывается с места и вскоре исчезает среди неспешно едущих машин.
– Ого, какие у вас знакомые. Вы тоже там заседаете? – я показываю пальцем в небо, подчеркивая статус нового знакомца.
– Нет, я обычный сантехник, но только мне доверяют ремонтировать коммуникации Белого дома. Прошел все проверки и тесты. Такие тесты даже космонавты не проходят – неделю под микроскопом у психологов и психиатров был. А уже из Белого дома сыплются калымы на другие дома, в основном с Рублевки. Думают, что я раскрою какую-нибудь важную тайну, если пригласившие меня напоят. Но у меня есть маленький секрет – я вообще не пьянею. То есть мой организм легко расщепляет алкоголь… Ой, вот мы и пришли.
Да уж, как быстро заканчивается дорога, когда есть приятный собеседник. Мы останавливаемся возле нашей бежевой десятиэтажки и Драмир помогает занести коляску.
– Мне очень приятно, что мы с вами познакомились, Анна Алексеевна.
– Можно просто – Анна, – я протягиваю руку.
Какая же у него твердая рука, прямо ладонь статуи, обтянутая кожей.
– Тогда меня можно просто – Драмир.
– А меня пусть так и называет – Матильдой Алексеевной. Нечего фамильярничать! – раздается в голове голос дочурки. Я не обращаю на это внимания, чем вызываю обещание ни за что не жевать кашу, когда у меня зубы выпадут.
– До свидания, Драмир. Мне тоже было очень приятно, – я загоняю коляску в лифт и оглядываюсь на соседа. Хорош, хорош – ничего не скажешь.
Сам он остается в коридоре, так как мы заполняем всё пространство маленького лифта.
– Потом нажмете кнопку? – подмигивает он мне на прощание.
– Да-да, конечно. Всего доброго и… Надеюсь, что мы ещё увидимся…
Вот кто меня дергал за язык? Да никто не дергал. Сама дернула. Думаете – легко одной воспитывать ребенка? Легко ложится в холодную кровать? Ой, что-то я расчувствовалась.
– Я тоже на это надеюсь, Анна.
Безжалостные дверцы лифта отсекают нас друг от друга, скрывают черные глаза за серым металлом. Я вздыхаю.
Может, это всё-таки Димка? И что тогда? Тогда одна ночь любви и мы вернемся обратно? А как же Матильда?
– Сдается мне, мамочка, что этот мужчина тебе понравился больше чем тот, в парке.
– А тебе?
– А мне пока ещё физиологическое состояние не позволяет определить необходимость данного индивидуума для комфортного сосуществования. Мне и без него солнышко светит так же ярко.
– Эх, понимала бы чего…
– Да уж понимаю побольше твоего, мамочка, – заявляет дочка, когда я ввожу коляску в квартиру.
– Да? И что ты понимаешь?
– Что просто так бумажки под одеяло пихать не будут, – улыбается моя милая кроха.
Я тут же сую руки под её одеяло и, после коротких поисков, на свет появляется клочок бумажки. Вырванный из блокнота листок, на котором написано всего четыре слова: «Анна, тебе грозит опасность».
История девятнадцатая, в которой у меня похищают дочь
Утро начинается с бодрого крика кота. Наш Мефистофель орет так, будто у него отнимают самое дорогое, причем медленно и без наркоза. Ясно – Матильдочка проснулась раньше меня и выбралась из кроватки. Эта мелкая ниндзя подкралась к коту, который раньше успевал смываться ко мне под одеяло, и теперь пытается разобрать его на запчасти. Малютка пытается выяснить – где у персидского кота находится кнопка? Она упорно отказывается принимать тот факт, что подобный красавец может быть живым.
– Матильда, солнышко, котику больно, не надо пытаться откусить ему хвост. Он ведь и поцарапать сможет.
Кот отчаянно скребет лапами по паркету и пытается доползти до меня. Позади крепко вцепилась в хвост розовыми рукавичками моя очаровашка. На лице три полоски красным маркером, которые создают ощущение боевой раскраски. На ногах мягкие тапочки, словно созданные для того, чтобы подкрадываться к спящему врагу. Да-а, Матильдочка основательно подготовилась к нападению на кота.
– Мам, а давай ему когти выковыряем? Тогда он не сможет царапать, а я спокойно откушу ему ненужную часть.
От осознания такой перспективы глаза кота становятся больше чайного блюдца, он метеором взлетает на мою кровать и забирается под одеяло. Матильда же подносит к носу оставленный пучок кошачьих волос и с наслаждением нюхает:
– Как сладок вкус победы. Мамочка, тебе не сложно подать мне котика? Думаю, что мы не до конца выяснили все нюансы.
Приходится вставать и брать кроху на руки. Пришла пора кормить младенца. Я замечаю, как кот с облегчением перекрестился и накрылся одеялом. Что ж, полчаса у него есть. А дальше всё зависит от его прыти и желания выжить.
В нашей двухкомнатной квартирке живут три девчонки: моя мама, я и дочка. Папа покинул нас ещё до моего рождения, поэтому мама не удивилась, когда я беременная вернулась из университета – карма, чтоб её. Я пыталась рассказать подруге, как забеременела, да и вообще оказалась в этом мире, но Ирка лишь приложила ладонь к моему лбу и посоветовала больше никому об этом не рассказывать. А что такого? Подумаешь, попутешествовала по мирам, очутилась в ином из миров и меня соблазнили два брата-короля. Ну… как соблазнили… в общем, это долгая история и рассказывать её не было никакого желания.
Мы с новой мамой не ссоримся, она относится ко мне с любовью и пониманием. Работает в местном НИИ и помогает мне с воспитанием дочери. Я же подрабатывают репетиторством, иногда подменяю заболевших учителей по литературе в школе, которая находится у нас во дворе.
Я стараюсь не думать часто о Димке и о тех королях, ну, чтобы Матильду не травмировать. Но вчера вечером пришлось всё рассказать. Она поняла, простила и попросилась пописать. Чудо, а не ребенок. И вот теперь это чудо жаждет питания.
Не хочу лишний раз травмировать чувства кота, и поэтому выношу Матильду на кухню. Пюре яблочное, молоко теплое, принцесса на троне – кормление начато. Чтобы отвлечь дочку от высматривания хвостатой жертвы, я рассказываю о далеком мире Коратурии, о его роскошных равнинах, о горах, которые чешут брюшко проплывающим облакам, о морях, в глубины которых ни один Жак Ив Кусто не заглядывал. О мире, куда можно попасть только через книгу.
– Ты ошибаешься, девчонка, – раздается скрежещущий голос.
От неожиданности я выпускаю ложечку из рук, она тоненько звякает по горлышку баночки и падает на серый линолеум, оставляя кляксу желтого пюре. Матильда внимательно следит за её полетом, потом горестно вздыхает и поворачивается к источнику звука. Я тоже смотрю туда.
На подоконнике сидит наша вчерашняя знакомая. Однако теперь на ней не обычная кофта и черная юбка, а пышное сиреневое платье, расшитое золотом и блестящими камешками. Если это не стразы от Сваровски, то настоящие бриллианты. Стекло вряд ли так будет сверкать.
На сей раз не она не прячется под черным париком, зато на седых уложенных волосах красуется золотая корона с алыми рубинами. Интересно, а нижний обруч не натирает ей уши? Вот всегда, когда видела по телевизору исторические фильмы, задавалась этим вопросом. Сидит себе на подоконнике, как сказочный Карлсон, вот только пропеллер за спиной не жужжит. И, в отличие от Карлсона, она не улыбается, а наоборот – хмурится. Похожа на злую королеву, которая заморила всех Белоснежек в округе и теперь приперлась ко мне.