– Эх, как я щас размахнусь… И ни капли не стыжусь, что отправляю тебя в небо. Полетишь, как дикий гусь, – скалится голубокожий друг язвительного Драмира.
– Дяденька, не надо меня пинать. Я лучше сама как-нибудь дойду. Отпустите меня? Пожа-а-алуйста, – начинает канючить девушка. – Я за-за-заблудилася-я-я.
Такого резкого перехода от визга к плачу даже я не ожидала. А уж неопытный в женских истериках Зверобой и подавно. Его руки разжимаются и девушка тут же навостряет лыжи в сторону леса. Вот тут уже меня удивляет Драмир. Когда замарашка дает стрекача и почти добегает до первых кустов, то из них с улыбкой выходит мой сосед.
Как он там очутился? Ведь только что лежал возле костра…
– Не надо торопиться, милая девушка. А поговорить? Я никогда не поверю, что одинокая девушка может так спокойно гулять по лесу полному оборотней. Признавайся – кто ты и чего здесь делаешь?
Тут уж пришла моя очередь вмешаться. Я вижу, что девчонку колотит дрожь, что она боится и вот-вот описается от страха. Я помню себя, когда оказалась впервые в этом мире: в одном халатике, испуганная и преследуемая возбужденным королем. Может, это тоже попаданка?
– Да что вы привязались к девушке? Дайте ей отдышаться-то. Она же боится вас, того и гляди – поседеет. Иди сюда, милая. Расскажешь, как ты здесь очутилась? – я протягиваю руки и улыбаюсь как можно мягче.
Эх, мне бы в психологи пойти… Девушка и в самом деле чуть успокаивается. Она осторожно отходит от Драмира и короткими шажками подходит ко мне. Так похожа на легконогую лань – любой резкий звук и она рванет прочь.
Ладошки грязные, как и ступни босых ног. Похоже, что она выбежала на огонек, а тут её и схватил синекожий часовой. Я не мнительный Драмир, но мне тоже стало интересно – как эта чумазая особа оказалась в лесу.
Когда она касается моих ладоней, то расплывается в улыбке. И говорит так нежно-нежно:
– Ты будешь моей рабыней. Я даже разрешаю принести тарелку вкусной овсяной каши.
Я невольно икаю. Такой наглости не видела со студенческих лет, когда к нашей компании в парке подошел грязный бомж и не попросил пивную тару. На это ему ответили, что тара пока ещё занята. И он, секунду поколебавшись, с апломбом занятого человека произнес: «Но я же сейчас ухожу, так что поторопитесь!» Эта наглость так понравилась ребятам, что они скинулись по десятке бомжу на пиво.
Но это было давно. А сейчас… И не хочу я становиться чьей-нибудь рабыней. А два моих спутника переглядываются и заходятся в таком диком хохоте, что цикады смолкают. Не удивлюсь, если насекомых посещает мысль запрыгнуть в гогочущие рты и там сыграть свои концерты – слишком уж громкие звуки вырываются из глоток.
– Девочка, между прочим, ты разговариваешь с матерью наследницы престола, – вспоминаю я о происхождении Матильды. – Какая же я тебе рабыня? Вот тебя возьму в служанки, и то, если будешь себя хорошо вести и помоешься.
– Да как ты смеешь? Я королева пяти миров! Да по моему велению разрушаются планеты! Да я!!! Да мне!!! – девушка из лани превращается в визжащую тигрицу. Мгновенно.
Что ж, придется её научить вежливому обхождению. Мои спутники видят, что я набираю воздуха в грудь, и тут же падают ничком на траву, зажимая уши.
– Тихо!!! – рявкаю я, и девушку уносит под широкую ель. А там и вовсе заваливает шишками.
Мда, всё-таки из меня ещё тот Джельсомино. Надо будет как-нибудь потренироваться в регулировании громкости.
История двадцать третья, в которой я слышу голос Матильдочки
Мои спутники ещё минуты две лежат для острастки, а потом поднимают головы. Сначала выглядывает Драмир, опасливо, не отрывая рук от ушей. Я хмуро показываю ему язык. Он также хмуро кивает в ответ.
Вот люблю, когда между людьми возникает согласие и взаимопонимание. Всего лишь взгляд, всего лишь жест и мы поняли друг друга. По крайней мере он не побоялся толкнуть Зверобоя и вылезти из ласковых объятий травы.
– Эй, подруга, ты долго там валяться собираешься? – подзываю дерзкую особу, которая зашевелилась под грудой шишек.
Она медленно высовывает заляпанную смолой мордашку, к которой прилипли чешуйки шишек и хвоя. В мутных глазках плещется недоумение и крайний испуг. Однако, она продолжает гнуть свою линию, хотя и тонким голоском:
– Пока ты не извинишься и не встанешь на колени, чтобы я…
– Ещё раз гаркнуть? – лениво спрашиваю я в ответ.
– Нет! – тут же выкрикивают Драмир и девчонка.
Зверобой же откашливается и декламирует:
– Не стоит лишний раз орать, напрасно связки напрягать. Гораздо проще, но эффектней по заднице ей надавать.
Я мягко улыбаюсь в ответ. Ну не такая уж я и злопамятная, всего лишь отомщу и забуду. Или забуду, что уже отомстила и снова повторю. Но это редкость. Сейчас же я протягиваю руку нашей гостье и помогаю выбраться из-под елки.
Девчонка чего-то бурчит себе под нос, но тем не менее сдерживается. Видимо, не хочет снова улететь под зеленую хвою.
– Как тебя зовут, «королева»? Куда бежишь и откуда? – спрашивает Драмир у девушки.
Та опасливо косится на него, отодвигается чуть дальше от злорадно скалящегося Зверобоя и шмыгает носом:
– Москитолой зовут. Бегу от войны двух королей. Моё маленькое королевство как раз оказалось на их поле боя, и мои подданные… и… и я…
Девушка ещё раз шмыгает носом и заливается слезами, как принцесса Несмеяна из детского мультика. За несколько секунд перед ней возникает небольшая лужица и девушка начинает плакать в другую сторону, на сухое место.
– А как же королева пяти миров? – вырывается у меня. – Или эти миры тоже были маленькими?
– Ну да-а, ма-аленькими, – всхлипывает девушка и загибает пальцы. – Кукольный мир, Мышиный, Птичий, Собачий и Тараканий. Теперь все эти миры уничто-ожены, а ко-короли так и сражаются. Они-и-и никогда не остановя-я-я-ятся-а-а-а.
Москитола снова начинает подвывать, стенать и выражать степень крайнего отчаяния. Мне даже захотелось утешить её и сказать, что всё будет хорошо и пусть она успокоится. Но не умею я успокаивать, когда у самой тревожно на душе, поэтому просто похлопываю её по макушке, как хорошего пса, и произношу ободряющим голосом:
– Не хнычь! Прорвемся! И армии королей разгоним, и миры твои в порядок приведем.
Девушка хныкает ещё раз десять и произносит:
– Какие армии? Там только два короля и остались. Другие воины устали и разошлись по королевству – у людей своя личная жизнь есть, не всё же воевать и драться.
– Как двое? Всего двое? – ахаю я в ответ.
– Да, – пожимает плечами Москитола. – Скажите, а у вас ничего поесть не найдется?
Зверобой хмыкает и протягивает круглую лепешку. Девушка так недоверчиво смотрит на него, что я невольно заражаюсь этим недоверием и пытаюсь вспомнить – засунул мой синий спутник в хлебный мякиш крысиную отраву, или нет?
– Да не бойся, жуй давай. На меня ты не серчай, я бурчу лишь для острастки, но зато не скупердяй.
Девушка бочком-бочком подкрадывается к улыбающемуся Зверобою, цапает лепешку и тут же впивается в румяный край белыми зубками. Глядя на то, с какой жадностью она поглощает подношение, у меня возникает мысль, что бедолага бежит одна уже не первый день.
Бедняжка…
И тут же на ум приходит образ Матильдочки. Как там моя девочка? Где же она сейчас?
– Мамочка-а-а… – доносится далекий голос Матильды.
Меня словно подбрасывает в воздух невидимая пружина, я едва успеваю приземлиться на ноги.
– Матильда, девочка моя! Где ты, солнышко? – вырывается у меня крик.
К счастью, крик был мысленным, поэтому спутники не оказались подвержены звуковой атаке. Но я постаралась гаркнуть во всю мощь своих мысленных связок.
– Я в замке. Тут неплохо кормят, но нет телевизора и вместо памперсов постоянно подсовывают плохо стиранные тряпки. А ещё корона на уши сползает…
– Аня, с тобой всё нормально? Ты застыла с таким лицом, как будто собираешься добежать до ближайших кустов, – слышится голос Драмира, но я только отмахиваюсь.