– Ты что, хочешь отравить бедных муравьёв? – нахмурилась я.
– Я всего лишь помогаю отцу.
– Но папа не хотел их убивать. Он хотел перенести их дом в лес.
– Он так сказал, чтобы вас не расстраивать. На самом деле муравьи точат дом и от них нужно избавиться прежде, чем они съедят его весь. Ты хочешь, чтобы они съели наш дом?
– Нет, – насупилась я.
– А представь, что однажды они заберутся к тебе в кровать…
– Не заберутся, – прервала брата я. – Скорее они весь твой сахар съедят, который ты прячешь за холодильником.
– И что в этом хорошего, если они съедят весь сахар в доме? Бабушка не сможет больше печь свои вкусные пироги, а ты ведь любишь пироги?
Мне не нравилось, что он разговаривал со мной словно с малолеткой.
– Скоро папа приедет. Пусть он разбирается с муравейником, – продолжила хмуриться я, держа двумя руками пустую бутылку из-под керосина.
Услышав о том, что папа должен уже скоро приехать, Энтони заторопился, чтобы успеть решить свои “взрослые” дела прежде, чем ему в этом помешают настоящие взрослые. Я не сразу поняла, что именно он достал из левого кармана своих шорт, как вдруг спичка в его руках вспыхнула и в следующую секунду упала на муравейник. Огонь еще не вспыхнул, но неосознанный, леденящий страх уже успел сковать все мои мышцы. С округлившимися глазами и сжатой обеими руками бутылкой, я застыла на месте. Внезапно огонь взвился вверх и над муравейником возникли не только желто-красные, но и синие языки пламени.
– Почему он так сильно горит?! – испуганно вскрикнула я, как вдруг заметила у ног Энтони еще одну пустую бутылку, выкраденную им из мастерской отца.
– Глупая, это ведь керосин! – восторженно ответил мне Энтони, явно радуясь результату своей бурной деятельности. Подняв бутылку у своих ног, он закупорил её и бросил в огонь. Я продолжала стоять на месте словно вкопанная, пока спустя несколько секунд брошенная Энтони в огонь бутылка не лопнула. По-видимому, в ней оказались немалые остатки горючей жидкости, отчего костер вдруг с новой силой взмыл вверх.
Как только бутылка лопнула, я буквально подпрыгнула на месте, после чего увидела, как языки пламени перебрасываются на стену дома, к которому прилегал муравейник. Дождь был косой и замочил лишь лицевую часть дома, оставив заднюю стену абсолютно сухой. Энтони еще не понял к чему идет дело, но я уже начала испуганно оглядываться по сторонам в поисках хоть какой-нибудь помощи. Слева от нас жил младший брат отца, дядя Генри. Засушливым летом он неустанно поливал свой газон из зеленого шланга, который я вдруг увидела сейчас лежащим на краю с нашим газоном. Наш задний двор и задний двор дяди Генри не были ограждены никакими заборами, представляя из себя одну сплошную территорию, но границы между ними всё же были видны – Генри чаще подстригал свой газон, чем мы.
Бросив пустую бутылку из-под керосина куда-то в сторону, я со всех ног бросилась к дому Генри. Добежав до него, я с трудом умудрилась открутить кран, торчащий из стены, после чего, схватившись за край извивающегося шланга, на полной скорости, на какую только могла быть способна восьмилетняя девочка, бросилась в сторону муравейника.
Языки пламени уже окончательно перебрались на стену дома и теперь жадно облизывали его сухую вагонку. Энтони, осознавший что именно происходит, так сильно испугался, что не смог сдвинуться с места. Он смотрел на разрастающийся пожар широко распахнутыми глазами, пребывая в явном глубоком шоке. И без того бледный цвет его лица окрасился в мертвенно-белоснежный, отчего со стороны мне вдруг показалось, будто его душа вот-вот выскочит из его тела.
К моменту, когда я подбежала к пылающему муравейнику, огонь уже дошел до середины стены, продолжая стремительно прокладывать себе путь к крыше. Всё то время, что я бежала навстречу пожару, вода из шланга вырывалась струей с огромным напором, отчего все мои ноги уже были залиты, а шорты промочены насквозь.
Направив поток воды на огонь, я вдруг особенно остро осознала, что напор в шланге слишком сильный, но было слишком поздно. Как только вода соприкоснулась со стеной, моё хрупкое тело восьмилетнего ребенка отпружинилось назад, шланг вырвался из скользких рук и начал прыгать по всему газону, заливая меня и Энтони с головы до пят. Сидя на пятой точке и упираясь ладонями в газон, я, сквозь мокрые волосы, бросила беглый взгляд на Энтони, в смутной надежде на то, что он сию же секунду схватит шланг и потушит не собирающееся сдаваться пламя, но Энтони всё еще пребывал в пугающем меня трансе. Поняв, что помощи от него ждать нельзя, я всем своим телом бросилась на шланг, словно пытаясь словить извивающегося питона (за неделю до того я видела такого же зеленого питона в зоопарке и мое воображение в экстремальной ситуации отчего-то перенесло знакомый образ на шланг). В момент, когда шланг оказался у меня в руках, я уже была промокшей насквозь, и все оголенные участки моего тела были покрыты черными точками чернозема, в котором отец в прошлом году высадил новый газон.