— Эверте Статум, — прокричал внезапно Гарри, направляя на Нотта палочку, и пока тот отбивался, Гарри связал магическими путами Гермиону, которую тут же опустил на пол. Он, наложив «Силенцио», спрятал ее под дезиллюминационными чарами. Её взгляд, полный обиды и непонимания, не вызвал в Гарри и толики вины.
— Молодец, Поттер, не растерялся. Конфринго, — весело проговорил Нотт и выстрелил заклинанием из палочки.
Гарри увернулся и, кинув на себя «Протего», пошел вперед, выстреливая лучами один за одним.
Нотт отбивался и, резко развернувшись, начал отступать вглубь Отдела тайн.
— Мы с тобой славно повеселились, Поттер, на летних каникулах, а? — ухмылялся Нотт, продолжая выстреливать Непростительными, от которых Гарри уворачивался из последних сил. В конце концов, день был длинный и очень насыщенный.
— Это был твой отец, — прокричал он.
— Не совсем. Он же не такой дурак, чтобы вызывать Адское пламя, — рассмеялся Нотт, и светлые волосы растрепались подобно гриве Гермионы, создавая совершенно безумный вид Луны, которого у нее никогда не могло быть. Он побежал, взметнув волосами.
— Нотт, ты хоть понимаешь, скольких ты мог убить детей? — кричал Гарри, продолжая гнаться за ним, а его лучи становились все темнее от того гнева, который обуревал его. Все ведь было так просто. Оборотное зелье. Но даже невыразимцы не могут распознать человека под ним. Вот и новая тема для исследований Гермионы. Он еще раз обернулся на то место, где ее оставил, и снова побежал вперед.
— Мне плевать на чужие жизни, впрочем, как и тебе. У каждого ведь свое высшее благо. Чем моё хуже твоего? Сколькими ты пожертвовал, чтобы в мире и спокойствии трахать свой гарем?
— Заткнись, урод, — вскричал Гарри и бросил «Круцио», от которого Нотт с легкостью увернулся. — Вы же, как марионетки, слушали больного! Что он дал вам, кроме клейма и проклятия?!
— Это проклятие лучшее, что со мной случалось! Убивая, я остаюсь жив. Я живу!
— закричал Нотт и кинул зеленый луч смерти. Гарри сумел спрятаться за дверью, которая прямо перед ним разлетелась в щепки.
Внезапно, пройдя длинный путь по узким коридорам, они оказались в до боли знакомом круглом зале — центре Отдела тайн.
Воспоминания о смерти Сириуса заполнили разум Гарри, и он чуть не пропустил очередное смертельное заклинание.
Ненависть к Пожирателям Смерти, Волдеморту и лично к Нотту-младшему заполнила его разум. Он начал стрелять в Нота всем подряд. Но того словно не волновал это беспощадный обстрел. Он продолжал с упоением рассказывать о своих преступлениях.
— Я выкрал последний дневник Лорда, и вам никогда его не найти, — говорил он, уворачиваясь от красного луча и стреляя в ответ. — Я убил Шелдона Купера, чтобы занять его место в Когтевране. Я убил ту девчонку, которой притворялся Макнейр, — пока он говорил, его лицо и тело менялось, возвращая ему естественный вид Теодора Нотта. — Я убил Луну Лавгуд. Я убью тебя, Гарри Поттер. А как только я это сделаю — я трахну твою грязнокровку! — безумно смеялся Нотт, который теперь выглядел забавно при своем высоком росте и голубом платье до колен.
Но Гарри не было смешно. Последние слова стали финишной чертой дороги ненависти, по которой он стремительно шагал.
— Авада Кедавра, — закричал Гарри в ответ на такой же вскрик Нотта.
Два зеленых луча скрестились между собой. Враги двигались по кругу, словно два голодных шакала, и только сила духа и инстинкты могли решить, кто выйдет победителем в этой схватке, а кто станет очередным очерком в истории.
Нотт продолжал что-то говорить, но Гарри уже не слушал. Его внимание занимала Арка, которая находилась прямо за соперником. Он напряг все мышцы тела и толкнул руку с палочкой вперед, тем самым усиливая силу Непростительного заклятия. Нотт смеялся даже тогда, когда падал в дымчатое пространство Арки смерти.
Последнее, что Гарри заметил, это яркая сумка, слетающая с плеча падающего Пожирателя Смерти. Гарри проследил взглядом за полетом сумки и увидел, как она приземлилась в руки Уолша, за которым стояли несколько человек.
— Гарри! — вскричала Гермиона и бросилась к нему на шею. Она добежала до него в считанные секунды, схватила двумя руками за голову и начала целовать всё, до чего дотягивались её губы. — Я готова убить тебя за то, что ты сделал. Но я так рада, что ты невредим, что не буду тебя ругать.
Гарри просто обнимал за талию Гермиону и улыбался. Мысль о ругающей его подруге — самое светлое, что было сейчас в его душе.
— Мистер Поттер, — к ним подошел Уолш и протянул тетрадь в черной змеиной коже. — Это недостающий дневник Тома Реддла. Думаю, что здесь вы с мисс Грейнджер найдете все, что нужно, чтобы снять проклятие с менее обезумевших Пожирателей.
Уолш кивнул в сторону Арки. Гарри взял дневник в руки и вдруг понял, что впервые в жизни совершил осознанное убийство, но, взглянув в обеспокоенные глаза Гермионы, такой родной, такой любимой, он понял, что выбора у него не было, и он не собирается ни о чем жалеть.
Только вот что по этому поводу думает Министерство и Аврорат в частности?
— Думаю, очередной орден Мерлина в скором времени будет у вас в руках, — сказал Уолш, словно прочитав мысли Гарри.
— Дай взглянуть, — протянула Гермиона руку за дневником, который был в руке у Гарри, но он убрал её за спину.
— Сегодня мы точно ничего изучать не будем. Пойдем домой? — попросил Гарри.
Гермиона, которая хотела уже поспорить, взглянула на растрепанного и уставшего Гарри и только кивнула, но внезапно спросила:
— То, что он говорил, это все правда? Все эти дети и Луна? Они…
— Боюсь, что так, мисс Грейнджер. Мне очень жаль.
— А как же так вышло? Я была уверена, что в оборотном зелье нельзя использовать волосы мертвых, — спросила Гермиона дрожащим голосом.
— Мы нашли в подвале особняка Нотта тело мистера Шелдона, и умер он, судя по всему, больше месяца назад.
Гермиона сжала руку Гарри и слезы покатились из её глаз.
— Разве это возможно?
Уолш развел руками.
— Мы обязательно выясним, — но Гермиона уже не слушала.
Она заплакала и уткнулась лбом в пыльное плечо Гарри. Он убрал палочку в карман и обнял ее одной рукой. Вот только сам он плакать, наверное, больше никогда не сможет.
— Давайте я вас провожу.
Гарри кивнул Уолшу, и они вместе пошли на выход. Все время, что они ехали в лифте и пока шли к каминам, Гарри не выпускал Гермиону из рук. Ему хотелось скорее оказаться в безопасных стенах дома на Гриммо. Просто уснуть, прижимая к себе Гермиону. Но разве все наши мечты сбываются?
Гермиона прижималась к Гарри, и страх за него постепенно уступил другому чувству — нежности и любви. Еще немного, и они окажутся наедине, и тогда она покажет ему всю силу своей благодарности за спасенную жизнь после того, конечно, как сначала отругает за то, что он связал её. Что бы она делала, если бы не Уолш, который об нее запнулся?
Все эти мысли мигом вылетели из головы, когда она увидела Джинни, улыбающуюся полноватому охраннику.
*
Джинни долго думала, как ей поступить. Проворочавшись весь день в больничной койке, она смогла заснуть только под вечер, да и то с сонным зельем, которое ей всучила мадам Помфри. Мысли о Гарри и о том, где он сейчас, уже давно отошли на второй план. То, что он был с Гермионой, не вызывало сомнений. О семье она тоже не думала. Они, конечно, пришли, попричитали о её здоровье, порадовались счастливому избавлению, принесли кучу сластей и отправилась по своим делам. А вот воспоминания о касаниях Драко, о его губах, приближавшихся к ней, заставляли сердце биться чаще и испытывать стыд за свою утреннюю выходку. Согласится ли он теперь повторить свое предложение?
Мысль, что Драко сейчас один в камере, расстраивала её, ведь совсем недавно она сама была заперта в подвале особняка Ноттов. Понять, что сейчас чувствует Малфой, было несложно.