Она ощущала его боль.
И наслаждалась ей.
С его губ сорвался приглушенный стон, когда Гермиона одним грубым движением провела по его напряженной спине, оставляя красные воспаленные полосы даже сквозь рубашку.
Их тела были лишь оболочкой того, что происходило на самом деле. Его удары ощущались, как ласки.
Хотелось, чтобы он ударил сильнее.
Воспоминания кишат, переплетаются, жалят, напоминая ей о той, кем она когда-то была.
И когда она уже готова сдаться, готова закричать от боли и наслаждения, он вошёл в неё еще глубже, еще сильнее, еще требовательнее, и Гермиона, запрокинув голову, хватая опухшими от поцелуев губами горячий воздух, полностью отдалась этому ощущению, понимая, что это только начало.
Они стали единым, они слились, они перемешались, они вспыхнули, для того, чтобы так же быстро угаснуть, оставляя после себя лишь руины из несбывшихся надежд и разрушенных обещаний. Все снова угасло. Только боль, пульсирующая, всепоглощающая, давала понять, что они все еще существовали в этом мире, они все еще ему принадлежали.
Комментарий к Глава 6.
Безумно хотелось бы прочесть отзывы к этой главе, она далась мне нелегко:)
========== Глава 7. ==========
Утро Гермионы началось с головной боли с первыми лучами солнца, которые настойчиво пытались пробиться сквозь тяжелые шторы, что удавалось им вполне успешно. Девушка нежилась в теплой кровати, с упоением растягивая ноющие мышцы.
Вспышка.
Воспоминание.
Горячее дыхание, которое сильно обжигало кожу, грубые прикосновения и толчки, пульсирующие от поцелуев губы…
— НЕТ! — во все горло закричала Гермиона, быстро вскочив с кровати. Стопы коснулись холодного мраморного пола, отчего по телу пробежало полчище мурашек.
— Ты чего, Гермиона? — сонно спросила Парвати, приоткрыв слегка веки, чтобы рассмотреть источник шума.
— Э… ничего, — испугано пролепетала Гермиона, кинувшись к джинсам и джемперу, лежащим на стуле возле кровати, — спи!
Гермиона влетела в ванную комнату. Обида подступила к горлу неприятным тошнотворным комом.
Но именно в том месте, куда Гермиона пришла, если не за душевным, то хотя бы за телесным очищением, именно там ее собственные мысли навалились на глупую хозяйку с такой силой, что, не в силах больше устоять на ногах, она опустилась на холодную мокрую плитку и дала им в этот раз одержать над собой победу.
Сильные струи раз за разом обжигали ее тело, заставляя почувствовать, что она все еще принадлежит этому миру. Содеянное уже не исправишь, а как дальше жить с этим, она не знала.
С трудом найдя в себе силы подняться, Гермиона неспешно завернулась в первое попавшееся полотенце и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела бледная, с тенью под глазами, замученная жизнью неудачница. После горячего душа тело заныло, давая в полной мере ощутить последствия бешеной ночи. Нет таких слов, чтобы передать, какое отвращение в этот момент она ощутила к девушке по ту сторону стекла.
Внезапно Гермиону словно охватило пламя. В глазах потемнело, а в ушах поднялся дикий гул. Она изо всех сил зажмурилась и замотала головой, пытаясь прогнать это странное чувство, а когда вновь открыла глаза, ее взору предстала невероятная картина.
Хрупкое стекло со звоном разлетелось на части, и оттуда на неё смотрела она, только из прошлого, пылающая в огне и совершенно ужасно и пугающе заглядывающая, казалось, прямо в душу. На ее щеках блестели слезы, а на губах красовалась самодовольная ухмылка. Она как будто смеялась над ее ничтожностью, словно демон, возникший из преисподней только для того, чтобы насладиться своим триумфом.
Гермиона в ужасе зажала рот рукой, стараясь унять непреодолимое желание закричать, позвать кого-нибудь на помощь. Где-то глубоко внутри что-то подсказывало ее измученному рассудку, что это все всего лишь плод ее воображения, что все, что она сейчас видит — лишь галлюцинации. Но почему-то ей проще было поверить и смириться с существованием этого демона по ту сторону зеркала, чем попытаться объяснить самой себе причины, по которым он не может существовать.
Так или иначе, оба эти пути казались для неё непосильными. Она чувствовала, как внутри все поднимается, стремясь вырваться наружу, и очень скоро не смогла это сдерживать.
Вскоре Гермиона, совершенно изможденная, обмякла, опершись о край сливного бачка. Желудок неприятно выворачивало, хотя стремиться вырваться оттуда уже было нечему. Ее всю трясло и знобило.
Сердце уже не просто болело, оно жгло, пожирая девушку изнутри. В какой-то момент ей показалось, что это конец, но сознание по-прежнему было при ней и упорно не хотело сдаваться в плен беспамятству, ставшему сейчас для неё столь желанным.
— Этого не было! — зачем-то обратилась Гермиона к «демону из зеркала».
Ослабший голос Грейнджер эхом разнесся по комнате, отражаясь от голых, отделанных плиткой и камнем стен. Он как будто успокаивал ее, придавая сил, заставляя верить в сказанное и продолжать бороться, несмотря ни на что. И она нашла в себе силы, чтобы и правда продолжать эту неравную схватку со своими ошибками.
____________________
Утро началось слишком быстро. Малфой не успел понять, что случилось: то ли он слишком поздно уснул, то ли ночь действительно была короткой.
Из-за долгого мерзкого дождя на улице земля совсем промёрзла, понизив температуру в подземелье. Осенние дожди особенно неприветливы: мешают землю с грязью, оставляют после себя запах сырости и наводят меланхолию.
Юноша потянулся на широкой просторной кровати, слегка сдвинув под себя подушки.
«Интересно, зачем мне такая большая кровать?» — прозвучал вопрос внутри головы.
На ум приходило только одно — для секса. А зачем ещё?
Драко некоторое время ещё лежал так, а затем, открыв глаза, поморщился.
Забини сидел на своей кровати, а затем тихо выдохнул, и от него разошелся белый сигаретный дым.
Драко, приподнявшись с теплой постели, зевнул и тихо вздохнул, почувствовав в спине мелкую неприятную боль.
Забини чуть повернулся, услышав шуршание на кровати. Он убрал из губ сигарету:
— Проснулся?
— Как видишь. Ты опять берёшь в рот всякую маггловскую дрянь? — нахмурился Драко.
— Не тебе мне говорить о маггловской дряни. Как оно? — Блейз улыбнулся и слегка закашлял, когда дым проник не туда, куда следовало.
Блондин не сразу понял, к чему был вопрос, и поэтому ему потребовалось немного времени на его осмысление. Дальше последовал только лишь шум выдыхаемой затяжки.
— Придётся в душе простоять целую вечность, чтобы отмыться от грязи, — Драко сел на край кровати и, поправив волосы, резко поднялся на ноги, направившись к ванной комнате, — проветри после себя. Бесит этот запах.
Спустя пару минут Драко стоял под тёплой водой, предаваясь бесформенным мыслям о чём-то вечном, заглядывая куда-то в прошлое, отрывками кадров вспоминая голоса и лица. Это время раздумий и полной тишины могло проходить только здесь, в маленькой тёплой ванной комнате.