Мысли Гермионы были расфасованы по маленьким флакончикам с лекарствами, стоявшими рядом с кроватью. Ей удалось краем глаза заметить силуэт недалеко от койки.
Легкий, почти невидимый тюль развевался на колючем морозном ветру. Она поежилась от накатившего озноба — видимо, окно было открыто уже давно. Веки все еще были тяжелыми от лекарств, и девушке с трудом удалось различить какое-то желтое пятно, проступающее где-то вдалеке из-под тяжелых ресниц.
Немного погодя мираж перед ее глазами начал приобретать форму, пока, наконец, не превратился в подсолнух, разделяющий свою последнюю скудную трапезу в виде воды. Маленькое увядающее солнце слегка покачивало своей поникшей головой, пританцовывая в такт движениям занавески.
— Гермиона, — тихо, будто боясь спугнуть или причинить боль, произнес Гарри.
— Гарри…
— Ты…почему? Я не понимаю.
Гермиона безуспешно совершила попытку покачать головой, но боль в области шеи сковала ее и заставила сильно зажмурить глаза.
— И давно?
— Гарри, хватит, прошу.
— Рон…
— Ох, Мерлин, что с ним? — Гермиона попыталась привстать, но это эксперимент также провалился.
— Его наказали. Макгонагалл была вне себя. Если бы не Малфой… — Гарри резко умолк, застав на лице Гермионы гримасу испуга.
— Если бы не Малфой, ничего бы этого не было.
— Я не понимаю, что произошло.
— Я тоже.
____________________________
«Пусти, Поттер».
Голос Малфоя, раздавшийся за дверью, привел Гермиону в ужас. Только что съеденная еда медленно начала красться по пищеводу в поисках выхода обратно.
«Свали с дороги».
Дверь в больничное крыло резко распахнулась, а небольшая стеклянная ваза с цветком, стоявшим на подоконнике и умиротворенно поглощающим воду вперемешку с солнечными лучами, вдребезги разбилась о каменный пол. Звук бьющегося стекла заставил зажмуриться от испуга.
— Грейнджер, — рявкнул Малфой, что заставило девушку распахнуть глаза и уставиться на него.
— Малфой, — только и смогла вымолвить Гермиона слабым голосом. То ли от лекарств, то ли от беспомощности перед его могуществом над ней.
— Какого черта, идиотка?
Он молча подошел ближе к кровати, не дернув ни одной мышцей на лице. Гермиона натурально ощутила, что начинает дрожать. Чувство собственной беспомощности — одно из самых изматывающих, заставляющих ненавидеть не только объект злости, но и самого себя.
— Почему ты все рушишь? Постоянно рушишь! Уйди, — взмолилась Гермиона, — уйди!
— Угомонись, Грейнджер.
— Нет, пошел вон!
Поддавшись импульсу, который завел сердце Гермионы, как мотор, она, забыв о боли, приподнялась на локти и, вознеся руку вверх, попыталась ударить стоявшего рядом с больничной койкой Малфоя.
Делать вздох с каждым разом становилось труднее.
— Успокойся, дура, и ляг обратно.
— Отвали, урод!
Его лицо украсила мимолетная улыбка, через секунду похороненная им в воспоминаниях Гермионы.
— Как ты?
— Серьезно? Как я?
И снова пауза, смешанная с долей напряжения, безумства, обиды.
Малфой уверенно преодолел оставшееся между ними расстояние и уставился на обмякшее тело Гермионы.
Резкое дуновение ветра заставило девушку вновь поежиться и ненадолго зажмуриться, но стоило лишь вновь открыть глаза, как нахмуренное лицо Малфоя оказалось в сантиметре от ее. Его светловолосая голова медленно наклонилась к Гермионе.
Всматриваясь в те самые льдинки, Гермиона постепенно начал впадать в транс и вновь, без каких-либо сопротивлений, тянулась к нему. Его нос коснулся ее щеки.
«Остановись!» — завыло где-то в одурманенной голове. Малфой слегка прикусил нижнюю губу, горячий язык обвел контур ее губ, от чего из уст раздался легкий стон, сводящий Драко с ума. Тело мгновенно подверглось приятной дрожи, а сердце застучало в три раза быстрее.
— Хватит, — прошептала Гермиона, продолжая страстно впиваться в губы Малфоя.
Но сознание девушки без остатка погружалось в жаркий плен его желанных губ.
Хищник по натуре, монстр…
Набрав в легкие воздуха, Гермиона отстранилась от него так, чтобы можно было увидеть лицо. Его горящие глаза, дикие и опасные, которые напоминали бушующий, непокорный океан, на дне которого искрились миллионы серых искр, всматривались в девушку. Сейчас она была похожа на одну из этих утопающих искорок — самая яркая и дорогая для хозяина этой морской глубины.
Щеки Гермионы обхватили с двух стороны холодные ладони. Охваченная пламенем его прикосновений девушка лишь тяжело задышала от накатившей волны безумного удовольствия.
— Держись подальше от Крама, — вдруг сказал Драко, неожиданно прервав поцелуй.
— Что? Ты о чем?
— Ты меня услышала?
— С чего вдруг мне тебя слушать?
— Почему ты такая упертая коза? Я сказал — значит, так надо!
— Тебе надо? Катись к черту, Малфой. Ты все портишь! — закричала девушка, едва сдерживая предательские слезы, — проваливай!
_______________________________
Чуть больше двух недель Гермиона провалялась на больничной койке, успев перечитать кучу литературы, которую ей приносил Гарри. Он был единственным, кого к ней пускали.
Выписываясь из больничного крыла, Гермиона выслушала нотации мадам Помфри, сложила необходимые зелья в сумку и направилась к гостиной Гриффиндора, в которой ее встретили с расспросами о произошедшем.
Рон и Гарри никому ничего не сказали. Она облегченно выдохнула.
Просидев в своей комнате несколько часов и не выйдя на ужин, Гермиона копалась в закромах своей души, пытаясь унять щемящее внутри чувство. Стихнувшие голоса в гостиной заставили девушку спуститься вниз.
Взгляд уперся в напряженную спину Рона, стоящего у камина. Внутренности перевернулись вверх дном, сердце хаотично забилось в предсмертных конвульсиях, инстинкт самосохранения вопил в самые уши.
Рон развернулся к Гермионе лицом. Он, не сводя напряженного взгляда, смотрел прямиком в ее душу, вызывая в оной очередной приступ паники и дикое желание вырваться наружу, дабы покинуть это бренное тело. И все ее существование казалось вовсе незначимым, испепеленным и развеянным по ветру под пристальным ненавидящим взором рыжего.
Она задрожала, старательно отводя взгляд, но тот будто магнитом притягивался обратно, заставляя против воли смотреть на этот бушующий океан презрения в глазах Рона. И вдруг она осознала, что ничего у нее не выйдет.
— И сколько это продолжалось?
— Рон, я…
— Я задал вопрос.
— Прости, — мягким дрожащим голосом протянула Гермиона, и тут же подавилась произнесенным словами. Она сделала несколько шагов к Рону, который стоял как окаменелая статуя.
— Простить? — закричал Рон, хватая в тиски ее руки. Его крик все еще звенел в воздухе, когда она, тщетно попытавшись вырваться, изо всех сил ударила его в грудь.