— Рон, не надо. Мне больно, — изрекла в ответ девушка.
Затем щеку словно обожгло раскаленной кочергой. Слова застряли в горле, превратившись в один резкий болезненный выдох. Голова кружилась, а перед глазами заиграл калейдоскоп из разноцветных пятен. Звонкий звук пощечины все еще гудел в ушах, пульсировал в висках, сверкал в капельках холодного пота на лбу. Время замерло, как и ее окровавленное сердце, и погрузило весь мир в тишину, уместив его в маленький колючий комок в пересохшем горле.
Уловив запах металла и почувствовав покалывание в области нижней губы, Гермиона опустила растерянный взгляд вниз. Дикий ужас вспыхнул в выразительных глазах Рона, и он крепко прижал ее к своей груди.
Наверное, именно так чувствуют себя душевно неизлечимые люди, которым уже никогда не выбраться на свободу, которые просто вынуждены видеть и ощущать только то, на что еще способен душевно растерзанный и покалеченный разум.
— Гермиона, мне не стоило, — только где-то в самой глубине тихонько зарождался маленький робкий огонек, вот-вот грозящий взорваться и поглотить ее целиком. Закрыла глаза, горькие слезы покатились по пылающим щекам.
— Отпусти меня, пожалуйста, — робко пролепетали девичьи губы.
— Я не должен был, — прошептал Рон ей на ухо, горячим дыханием обжигая кожу.
— Не надо. Отпусти, — от бессилия она совершенно растаяла в его руках, расслабленно положив голову на грудь.
Рон ослабил хватку, выпуская ее из объятий.
Его руку все ещё жгло от пощечины, как от змеиного укуса, а кровь в голове пульсирующими ударами отдавала по барабанным перепонкам.
Парень разомкнул руки, высвобождая испуганную Гермиону из своих крепких объятий. Он перевел свой взгляд на нее, стараясь внимательнее рассмотреть рану на губе. Она стояла неподвижно, только соленые капли одна за другой смешиваясь с кровью, умирали на дрожащих губах.
Уизли легко качнул головой, но она медленно развернулась к нему спиной и зашагала в сторону двери. Ее плечи все еще вздрагивали от очередного всхлипа, будто раскаленным клеймом оставляя след на сердце рыжего.
— Я все еще люблю тебя, — крикнул ей вслед Рон. Его голос, сиплый и взволнованный, заставил ненадолго замереть. На секунду ей даже показалось, что это глупый сон, овеянный кошмарами.
Комментарий к Глава 10.
Я эмоционально выжата после этой главы, хахахаха
========== Глава 11. ==========
Шлепок по лицу эхом продолжал раздаваться в сознании Гермионы, распугивая и без того малоустойчивую решительность, как стаю мелких птиц. «Пора это закончить» не унимался голос в ее голове, оседая отравой на последние надежды, вторгаясь острым лезвием в сердце, и, наконец, практически окончательно добил остатки смелости, чтобы вернуть ее на исходную позицию этого замкнутого круга.
Из зеркала в ванной комнате на Гермиону смотрело ее отражение с опухшей губой, «обрамлённой» синяком с небольшим количеством засохшей крови.
Гермиона дотронулась холодными и влажными от переживаний пальцами до причины неприятной боли на лице и глубоко выдохнула.
Проходя по длинному коридору к Обеденному Залу, Гермиона почувствовала, как сильная мужская рука цепко ухватилась за ее кисть. Резкое движение, и она уже заперта в темной и пыльной кладовке.
— Что за…?
— Замолчи, — раздался голос Малфоя.
Гермиона совершенно не видела его лица в темноте, что явно играло ей на руку и означало, что он не увидит ее тоже. И ей оставалось лишь молиться, чтобы при дневном свете, когда они выйдут из этого маленького помещения, ему не удастся разглядеть отпечаток, оставленный Роном на ее лице.
— И ты решил меня подкараулить?
— С тобой по-другому никак, Грейнджер.
Она услышала, как громко он выдохнул. Не говоря больше ни слова, Драко заключил ее в свои объятья, прижимая все сильнее и сильнее.
Гермиона чувствовала, как он дрожит, ощущала его учащенное сердцебиение, его горячее дыхание в своих волосах. Она, сама того не осознавая, начала прижиматься к нему как к последнему островку покоя и надежды, посреди этого океана безумия. Время будто остановилось.
Малфой одним рывком сгреб ее в охапку и прижал к себе еще сильнее. Сделав несколько протестующих движений, Гермиона вскоре замерла.
— Ты не имеешь права указывать мне, с кем мне общаться, а с кем нет.
— Я не указывал. Я предупредил.
Судорожный смешок — единственное, что Гермионе удалось выдавить в ответ.
Он взял ее за упрямый подбородок, прильнул к губам и ухмыльнулся. Его обжигающие, влажные губы оставили на невидимый след.
Гермиона молча припала к его губам, нежно коснулась их языком. Малфой прижал ее к стене, ухватил за бедра и приподнял чуть выше, чтобы их лица были на одной высоте. Ее чувства стали интенсивнее, и она страстно целовала сероглазого в губы, крепко обхватив его ногами. Кровь приливала к горлу, груди и лицу. Малфой тихо шипел сквозь зубы, все сильнее прижимая девушку к стенке. Гермиона подалась бедрами вперед, совершая непристойные движения. Он закрыл глаза, пытаясь унять те фантазии, которые намеревался воплотить здесь и сейчас. И все-таки поддался искушению, не в силах противиться старым, еще свежим в памяти чувствам.
— Грейнджер… — от звука своего имени по телу Гермионы пробежала новая волна дрожи. Казалось, что сейчас она растворится в нем, в его горячей коже, теплых губах, дразнящем языке…
Внезапно его губы врезались в ее с еще большей страстью, вышибая весь дух и совесть. Гермиона вскрикнула, когда затылок ударился о стену. Его язык настойчиво просился внутрь девушки. И она не выдержала.
Прижалась к нему изо всех сил, которые только остались после борьбы с самой собой. Стыд, обида, жажда и страсть — все смешалось, оставляя в голове одно желание. Какое-то грязное, опьяняющее желание, которое заставляло ее тело содрогаться, прижимаясь к его торсу. Они словно слились воедино, как и их губы. Его, такие жестокие и требовательные, и ее, мягкие и податливые…
Не понимая, что делает, она стянула с Драко свитер и прижалась к голой груди, водя тяжелыми вспотевшими ладонями по идеально очерченному торсу. Ответная реакция не заставила себя ждать: приглушенно зарычав, он содрал с Гермионы джемпер вместе с лифчиком и провел губами по голому плечу.
Перед глазами все плыло, тело содрогалось от ласк Малфоя, неожиданно сменившего страсть на нежность. Единственное, чего она сейчас желала — это его, сделать это прямо здесь, на полу, в темной кладовке, заваленной барахлом.
Его теплая ладонь легла на ее щеку, такая большая по сравнению с ее головой.
Глаза Гермионы блаженно закрылись, а мысли потекли плавно и неспешно. Наверное, это плохо — осознавать, что один человек может полностью управлять чужими желаниями и эмоциями?
— Нам не следует…
Он не дал договорить, закрыв ее рот: с глухим стоном впился в губы, словно странник пустыни, страдающий от невыносимой жажды.
В ее голове медленно менялся образ Драко.