— Салазар! Ты совсем спятил.
— Думаешь, я не знаю? — Малфой перешел на крик, чем напугал сидящего напротив Забини.
Драко прислушался к ритмичному стуку сердца, которое в какой-то момент будто пропустило удар, и вдруг все вокруг стихло. Тело покрылось мелкой дрожью, во рту пересохло, глаза зачесались.
— И что будешь делать? — Забини облизнул сухие губы.
Драко резко встал и принялся расхаживать по опустевшей за последний час гостиной Слизерина.
— Понятия не имею. Тупая грязнокровка. Запудрила мне мозги, — он раздраженно ударил кулаком по стене, чем возмутил висящие рядом картины, которые принялись шикать на него, призывая к спокойствию.
— Она в больничном крыле сейчас.
— Ты откуда знаешь вообще?
— Не сомневался, что ты захочешь узнать, где она.
— С этим рыжим ублюдком и шрамоголовым идиотом? — что-то, больше похожее на чью-то глупую шутку. Мгновение назад Драко был готов поклясться, что ему удалось задушить свою ревность.
Тяжело вздохнув, Малфой приземлился обратно в мягкое кресло напротив камина и, запрокинув голову, принялся гипнотизировать потолок, следить за малейшими движениями теней, танцующих наверху, и изо всех сил стараться не думать о Грейнджер.
Салазар! Драко словно хлестнули по лицу раскаленной кочергой, заставив кровь прилить к щекам.
Грейнджер не выходила из головы.
_________________________
Ветер расходился по сторонам, запутываясь во влажной от дождя листве. Эти минуты уединения с природой можно было считать чем-то прекрасным, едва знакомым и любимым.
— Рон, — Гермиона почувствовала, как ее голос рассек звенящую тишину, ворвавшись ветром в холодную комнату.
На лицо парня падали бронзовые тени вечернего солнца, за окном темнело, и розовое небо уже не так сильно оттеняло тёмно-голубую пелену. В воздухе витала пыль, она искрилась в лучах белого солнца и ложилась на пол.
Спокойные звуки нарушало громкое биение сердца и частое сиплое и немного хриплое дыхание Рональда. Он лежал на смятой влажной подушке и смотрел в потолок.
— Ты все еще здесь, — тихо промычал парень.
— Конечно. Позвать мадам Помфри?
— Нет, — он кашлянул, — не надо.
— Рон, — начала Гермиона, — мне так жаль.
— Прекрати.
— Это все я. Мерлин, это все из-за меня.
— Остановись, — он рывком поднял руку в воздух и тут же скривился от боли. Несколько ребер Рона все еще не срослись, что затрудняло поступление кислорода в легкие, а также затормаживало движение, — он не способен любить. Он Малфой, если ты забыла. Бесчувственный хорек. Это все игра, а ты лишь очередная фигурка.
Гермиона виновато опустила глаза, но продолжала внимательно слушать, что до нее пытается донести Рон.
— Он запудрил тебе мозги. Тебе! Гермионе Грейнджер, — Рон повернул голову в сторону девушки и пристально уставился на нее, — не верь ни единому его слову. Я прошу тебя.
Сердце стало больно бить по ребрам.
— Я так виновата, — она не узнала собственного голоса. Гермиона вмиг осознала, как отвратительно был прав Рон.
________________________
— Я знала, что найду тебя здесь.
— А я знал, что ты захочешь поговорить, — отозвался Драко, чей голос подействовал на Гермиону хуже Круциатуса.
Высокая башня со всех сторон все еще освещалась тусклым светом заходящего за горизонт солнца. Малфой сидел на подоконнике, собрав руки в замок, и смотрел куда-то вдаль, слегка прищурив серые глаза.
Волнение заставляло тело Гермионы содрогаться.
Перед глазами замелькали призраки прошлых разговоров, в голове звучали обрывки недосказанных фраз. Все вдруг окрасилось в красные тона и постепенно растекалось к краям подсознания.
— Это не может больше продолжаться, — сказал Малфой.
— Что «это»? Отношения? — сердце девушки панически забилось в содрогающейся от нехватки кислорода груди.
— Отношения? Грейнджер, не сходи с ума. Ты сама сказала, что мы никто друг другу. Никаких отношений и не было, а так — развлечение, — слова, словно клинки, вонзались в сердца обоих. Их мимолетное прошлое сгорало на глазах.
Гермиона вдруг осознала, насколько была не готова шагнуть в будущее. Вопросы снежной лавиной обрушились на ее взбудораженный измученный рассудок и впились в него своими острыми краями.
— Тогда, нам ничего не стОит прекратить общаться, — Грейнджер стало не по себе, что она даже слегка пожала плечами от накатившего неприятного ощущения.
— Уж поверь, мне точно не составит труда прекратить, — Малфой страдальчески закатил глаза, стараясь прикрыть разрывающее изнутри чувство.
Внутренний голос оказался предателем, вопившим во все горло «Стоп!», но разум взял верх, задвинув надоедливое сознание куда-то вглубь черной души.
— Славно! — коротко ответила Гермиона, попятившись назад к винтовой лестнице.
— Согласен, — спокойно и монотонно произнес Драко.
Он принялся смотреть в пол, продолжая сжимать руки, и стал медленно считать до десяти.
Один.
Гермиона делает два шага назад.
Два.
Ее запутавшиеся волосы слегка раздувает легкое дуновение ветра.
Три.
Она делает глубокий вдох, разворачиваясь к нему спиной.
Четыре.
Малфой срывается.
— Стоять, — шепнул он, едва слышно, но она уловила слова и, резко остановившись, развернулась.
— Чего ты еще хочешь? Нагрубить? Валяй.
— Замолчи, — он расцепил руки и медленно приподнялся.
— Оставайся там, где стоишь, — Гермиона практически крикнула в полный голос.
Малфой поджал губы и слегка покачал головой. Тишина вновь вступила в свои права, повышая напряжение.
— Не мучай меня, прошу, — не в силах взглянуть в глаза Малфоя, Гермиона отвернулась, — почему ты не оставишь меня в покое?
Но вместо озвученного ответа она ощутила требовательные руки, которые, не встречая сопротивления, отрывают ее мягкотелые конечности от лица, чтобы просто обнять. Прижать к груди и вернуть почти утраченное чувство защищенности, смешанное с такой непохожей беззащитностью.
Гермиона застыла. И даже боялась сделать хоть маленький вдох, дрожа перед той мыслью, что это очередная издевка воображения, пустой мнимый мираж, который исчезнет, как и эти теплые, необходимые словно воздух, руки.
Молчание. Ее плечи слабо подрагивают, как глумливое оповещение о том, что она вновь сорвалась и заплакала. Но он не дал ей окунуться в черноту повторно. Не отпустил, а только все крепче и крепче стал прижимать к себе, будто бы она была способна исчезнуть.
И снова повисло молчание. Вот только томить ожиданием Драко не стал.
— Скажи, что ты моя, — наконец изрекает он, выждав секундную паузу, ну, а ее и без того шаткие надежды на его понимание вконец опустили руки.
Гермиона снова дернулась, теперь уже намереваясь вырваться из этих теплых объятий, и он снова купировал эту неуклюжую попытку, намертво припечатывая ее к своей груди.