При освобождении Керчи в апреле 44-го из почти ста тысяч довоенного населения встречать освободителей вышло чуть более трёх сотен человек. Больше некому было…
No pasaran! No volarän[17] тоже
Хачариди и Боске
— Сколько у нас времени? — спросил Мигель на ухо партизанского минёра Алексея Сивенкова, заменившего погибшего Антонио Арбелоа, штатного сапёра «испанской» диверсионной группы.
Группы, от которой осталось только двое.
— И много и мало, — рассудительно ответствовал Сивенков, возясь со связкой толовых шашек под округлым боком цистерны, охваченной массивными цепями со скобами кронштейнов на концах.
— Это как?..
— А так, товарищ лейтенант, — Алексей остругал перочинным ножом картон с торца одной из шашек и продолжил, перекрикивая грохот колес и стук рельсов: — Был бы у меня часовой механизм, сейчас бы выставил минут пять — семь, сколько там осталось до станции, и всё, можно спрыгивать!..
— Это мы уже обсуждали, — поморщился Боске, сдвинув немецкую каску на затылок. — А так?
— А так нам придется держаться до самых последних секунд, — ответил вместо минёра Сергей, выглядывая в конец поезда из-за дубовых брусьев, подпиравших цистерну. — Сколько будет гореть метр-полтора бикфордова шнура, секунд десять? — уточнил он у Сивенкова.
— На таком ветру, может, и быстрее сгорит, — пожал тот плечами.
— Значит, так, — решительно поднялся на ноги Мигель и переправил «Шмайссер» из-за спины под руку. — Благодарю всех за помощь. Помощь была неоценима. Но это наше задание, нашей диверсионной группы, поэтому прошу всех остальных товарищей покинуть состав. И вот что ещё… — Лейтенант смущенно кашлянул и, тронув Хачариди за рукав шинели, добавил, склонившись к нему каской к каске: — Заберите с собой Родриго, пожалуйста.
Как у «везунка» Хачариди — неизменный адъютант Володька, у молодого лейтенанта имелся свой не то помощник, не то подопечный Родриго Виеске. Хотя, на взгляд Сергея, лейтенант и сам нуждался в присмотре, поскольку разницы в возрасте у рыцаря испанской революции со своим Санчо Панса практически не было.
Хачариди понимающе кивнул, но ответил неожиданно:
— Ребята заберут вашего парня. Я остаюсь с вами.
— В этом нет необходимости, — замотал головой Мигель.
— Теперь есть.
Не добавив ни слова, Сергей приткнул сложенные сошки «ZB» к дубовой опоре и, будто не целясь, дал короткую очередь в конец состава. Сухой треск словно бы тут же и снесло встречным ветром, — но его наверняка донесло до ушей транспортного караула на задней платформе.
— Что вы, чёрт возьми, делаете! — зашипел было лейтенант Боске, но тут же увидел, как всего за три цистерны до них кувыркнулась за леера ограждения серая фигурка, вспорхнув полами шинели, словно подстреленная ворона.
— Я останусь один! — закричал Боске, припав на одно колено. — Удержаться несколько секунд на цистерне несложно, гранат они не применят, побоятся. Я не дам им потушить шнур, пока…
— Пока живы будете, — оборвал его «Везунок». — А если вас не прикрыть, то продлится это недолго. Малахов! — кликнул он матроса, который даже теперь не нашёл в себе достаточно силы воли, чтобы запахнуть шинель, спрятав тельняшку, дырявую, как легендарное полковое знамя.
— Я остаюсь! — зло бросил Арсений через плечо, даже не услышав ещё новой команды.
— Остаёшься, — согласно кивнул Серёга Хачариди. — Остаёшься за старшего группы! Группа немедленно покидает состав! Головой отвечаешь, чтобы все живые и здоровые добрались до своих, ясно? Особенно за Родриго!
— Ясно, — нехотя протянул Малахов. — Но…
Не дожидаясь его возражений, Сергей Хачариди забросил пулемёт за спину и по стальным скобам на замасленном боку цистерны проворно исчез из поля зрения Малахова, поднявшись наверх.
Матрос исподлобья взглянул на оставшегося Мигеля Боске — в конце концов командовал операцией именно он.
— Подтверждаю, — положил лейтенант руку на плечо Арсения. — И это… Нас не дожидайтесь. Будем живы, сами доберёмся.
Керчь. Мыс «Змеиный». Район заводской пристани
Войткевич и Новик
Видимо, и у этого патруля береговой охраны не возникло сомнений, что Die Frau, оказавшаяся на диком пляже между причалом и зенитной батареей Люфтваффе, не является ни партизанкой-разведчицей, ни тем более русской парашютисткой. Так что судьба её решилась просто и даже как-то весело. А то такая смертельная скука — ни свет ни заря таскаться в промозглом тумане по берегу, продуваемому всеми ветрами.