— Смойт, передай Одноглазому, пусть ведет свою груду к «приблудным». — Он утер воду с лица и повернулся к Грону. — Почему ты меня не убил?
Грон помолчал, разглядывая воду, потом, услышав, как его груда проходит мимо угрюмо молчащих таморовцев, поднялся и двинулся к своим. Отойдя на несколько шагов, он полуобернулся к гиганту.
— Вот задачка-то, а, Тамор. — Он сочувственно покачал головой. — Думай, ведь все в мире имеет свою причину.
Вечером груда гуляла. Фанер, как обычно державшийся рядом с Гроном, слегка перебрал, и в его тоне, когда он разъяснял Грону суть утреннего спора, сквозила некоторая снисходительность.
— Караван собирают несколько купцов-медальонщиков, ну тех, которые платят пошлины. Они нанимают охрану для защиты от пиратов, договариваются с систрархами порта и базара. У них разгрузка невыгодна: вся охрана на их кораблях и следят, чтобы ничего не украли, платят мало, потому как, если не сошлись в цене, систрарх собирает пьянчуг из портовых забегаловок и под охраной гонит в порт. А медальонщики, под своей охраной, разгружают корабли. Но с караваном плывут и «приблудные», это торговцы победнее, на охрану у них денег нет. А на караван пираты не нападают. Вот они и плывут вроде вместе, а по сути, каждый сам по себе. Такие и на нашу цену соглашаются, потому как иначе разгружать некому и украсть можно, станет еще систрарх с «приблудным» возиться, ему медальонщики мзду дают. Вишь, сколько добра — и все наше. — И он неверным жестом ткнул в несколько распотрошенных тюков, валявшихся на берегу.
— Чего надо? — пьяно заорал вдруг Одноглазый.
Ему ответил гулкий знакомый голос:
— Помолчи, рыбье дерьмо, я не к тебе пришел.
— Что-о-о, — Одноглазый вскинулся с пьяным возмущением, — мало я тебе с утра зад надрал, еще хочешь?
— Надрал, — согласился Тамор, — да только не ты. — И ехидно спросил: — А что, теперь сам хочешь попробовать?
Одноглазый мгновенно протрезвел. Груда затихла, выжидающе глядя на двух вожаков. Но Тамор уже потерял интерес к разговору, он подошел к Грону:
— Отойдем, разговор есть.
Грон поднялся и пошел за ним. Отойдя от груды шагов на сорок, Тамор повернулся и в упор посмотрел на Грона:
— Переходи ко мне.
Грон отрицательно покачал головой.
— Ты хочешь стать главой груды?
— Опять не угадал.
— Тогда тебе конец.
Грон задумчиво посмотрел в сторону Одноглазого. Тот смотрел на них ненавидящим взглядом. Он понимал, что хочет сказать Тамор. В груде может быть только один лидер, а он ясно показал, что сильнее Одноглазого. Грон вздохнул:
— Пока он честен со мной, я честен с ним.
— Ты дурак, Грон, но ты мне нравишься. Когда попадешь в рабские ямы храма Близнецов, я тебя выкуплю.
— А в этом храме есть заггры?
Тамор фыркнул:
— Эти попрошайки есть в любом храме.
— Ну, тогда не торопись с выкупом.
— Уж не думаешь ли ты податься в заггры?
— А что, не выйдет?
— Тебе с такой здоровой мордой не дадут ни медяка, хотя и побить побоятся, — расхохотался Тамор.
Грон улыбнулся:
— Что ж, значит, не судьба, но спасибо за предложение. — Грон сделал паузу и, придав голосу значительность, закончил: — Я запомню.
Тамор внимательно посмотрел на него, будто стараясь разглядеть что-то внутри, потом кивнул и, резко повернувшись, пошел прочь.
Утром Грон проснулся от грубого пинка. Он попытался вскочить, но острие копья прижало его к земле. Над ним стояли трое воинов в накидках храмовых стражников и худой жрец с суровым выражением на лице. А за их спинами стоял Одноглазый. Жрец кивнул воинам:
— Свяжите, — и повернулся к Одноглазому. — Значит, говоришь, хула богов и оскорбление храма?
Одноглазый кивнул.
— Жаль, из него вышел бы хороший колун или мотыга, храм сейчас не может себе позволить покупать дорогих рабов, а этот силен.
— Он буйный, мудрейший, может кого-нибудь покалечить. Так что пусть кончит жизнь как корм для священных собак.
Жрец повернулся к стражникам — Грон уже был умело спутан, так что мог делать только маленькие шажки. Жрец удовлетворенно кивнул и двинулся по берегу, стражник толкнул Грона в спину и больно ударил по ногам тупым концом копья.
— Шевели ногами, раб.
Грон сделал шаг, потом резко повернулся к Одноглазому:
— Эй, Одноглазый. — Тот смотрел на него торжествующим взглядом. — Я хочу сказать тебе, — Грон сделал паузу, улыбнулся и ласково закончил: — До встречи, — потом повернулся и, переваливаясь как утка, последовал за жрецом.