– Ты разве не с ними? – удивился Марио.
– Они знают, что делать. Золото после операции отдашь последнему выжившему, а у меня ещё выборы и интриги, будь они прокляты со своим советом!
На этих словах Сизая Борода не спеша шагнул в красный телепорт на острова. Марио, покачав головой, направился за орками, и тут же босая нога монаха почувствовала под собой липкую жижу – в портальном холле были люди. Судя по окровавленным частям рубленых тел в рясах и с поломанными посохами – маги.
Вот уже час в городе орудовали три тысячи островных наёмников. Направляясь на улицу, Марио перешагивал в коридорах тела людей и орков. Много тел людей и очень мало почти не несущих потерь орков.
Зеленокожие убивали всех, кто стоял на их пути. Убивали они и тех, кто бежал. Жестокое, но необходимое средство в войне с королём Блутом не щадило ни детей, ни женщин, особо не встречая сопротивления, так как все мало-мальски сильные маги были или на стене в ожидании грибного штурма, или в замке возле короля.
В одной из учебных комнат воздух дрогнул, Михаил увидел это боковым зрением. Заклинания щитов зазвенели в его сознании заготавливаемой маной, стремясь защитить их хозяина от чего угодно: от взрыва бомбы до цепной молнии. Код игры лёг на комнату, где перевёрнутая мебель смешалась в страшном беспорядке с телами молодых магов.
Дрожа от страха, словно кленовый лист на ветру, прикрываясь хлипким заклинанием невидимости, сжирающим драгоценную силу, абсолютно прозрачный в реальности, но видимый через код, в углу забился ученик мага. Не имеющий даже посоха, сжимающий в трясущихся пальцах явно чужой ритуальный нож, каким не зарезать никого, кроме голубя, а уж тем более вооружённого орка, молодой волшебник ожидал свою судьбу.
О чем сейчас думал юный кастер? О том, что гриб не должен, да и не может его видеть? О том, что в считаные минуты все, с кем он был дружен, погибли? Осознавал ли он избранность своего предназначения к символьной магии? Магии такой смешной и бесполезной в бою. Той, над которой постоянно потешались его ещё живые одногруппники, демонстрируя на переменах эффектные огненные шары и молнии с непробиваемыми щитами, которые есть во всех дисциплинах. Сейчас же символьная магия спасла ему жизнь.
– В портальном зале активирован телепорт в Бладорон, тебе лучше бежать с города! – сказал монах, отвернувшись и продолжив свой путь из залитых кровью, заваленных телами коридоров столичной цитадели волшебства.
И тут Марио осознал, что сделал Гудвин. Старший учитель магов по всей игре просто не мог не знать лично каждого, кто сейчас лежал на полу гильдии. Для мага это были всего лишь программы, а игра была всего лишь игрой. Пропустить орков через портал значило обречь всех тех, кто называл его учителем, на гибель от руки игроков – дельфинов.
Михаила передёрнуло от этих мыслей, и для себя он решил, что если война закончится в его пользу, то он сделает всё, чтобы больше никогда не видеть этого лысого чародея. Он никогда не станет отправлять в Бладорон грибных учеников, дабы не перенимать науку пусть и сильного, но холодного до людских душ и судеб чёрного мага, несмотря на то, что в этой войне чернокнижник выбрал сторону грибов, вмешавшись в равновесие мира.
«А что, если с точки зрения судьбы все мы тут обречённые играть? И все одновременно достойны таких вот коллег по игре как Гудвин?» – думал Марио, пока монашеские ноги несли его прочь по закопчённым заклинаниями лестницам.
На несчастье короля Блута магическая резиденция располагалась внутри стен малого замка, и тысячи орков давно уже хозяйничали тут. Обычные набеги делаются с целью наживы, с целью угнать в рабство крепких мужчин для тяжёлой работы, женщин для плотских орочьих утех, детей для воспитания их в страхе и покорности. Да, за орков обычно играли специфические люди, как и за людей в этой войне. Но сегодня за орков играли водные млекопитающие, не щадившие никого. Они не грабили, не захватывали в плен, не зарились на золото и другой лут. Дельфины просто удовлетворяли свою потребность убивать. Развитую у них никем иным, как людьми за столетия эксплуатации, межвидового угнетения, включения в экзотические блюда.
По прошлой игре некромантом Марио знал, что такое каннибализм. Это когда человеческий вид поедает человечину. Но в человеческом языке не было слова, которое отражало бы ситуацию, когда человек ест дельфина. Зато такое слово было у дельфинов. Война в реальном мире, развязанная во имя жадности, во имя межвидового расизма, научила обитателей океанов относиться к людям так же, как когда-то давно индейцы относились к колонистам Американского континента. Одному богу, в которого на современной Земле уже никто не верил, было известно, какой исход затеяла игра, дав дельфинам консоли виртуальной реальности.