Я кивнула. На щеку упала дождевая капля.
— Да. Просто меня не оставляет какое-то странное ощущение.
— Из-за чего?
— Ну, не знаю. — Я пожала плечами. — Из-за картин, которые я вам отдала. Из-за того, что не понимаю, что происходит. Из-за всей этой ситуации.
— Ничего, скоро все прояснится и встанет на свои места.
— Вы уверены?
— Да.
Интересно, подумала я, он действительно так считает или это вежливая отмашка? Ведь не исключено, что он успокаивает нервных женщин с тем же безразличием, с каким я отвечаю «Прекрасно» на вопрос незнакомца: «Как поживаете?»
Я бросила на Альвареса пытливый взгляд и обнаружила, что он пристально смотрит на меня. Нет, решила я, что бы там ни было, но его утешение предназначено лично для меня, он действительно беспокоится обо мне и хочет, чтобы я чувствовала себя в безопасности.
Я улыбнулась ему. Он улыбнулся мне. Так мы и стояли, прислонившись к моей машине, глядя друг на друга и улыбаясь, пока дождь не разошелся.
— Дождь пошел, — констатировала я и сообразила, что оставила зонт в офисе. — Я поеду.
Альварес открыл дверцу, я села за руль. Альварес закрыл дверцу. Я опустила стекло.
— Вы промокнете. Бегите в участок.
— Сейчас. Только дайте слово, что позвоните мне и расскажете, как продвигаются ваши поиски.
Я пообещала, дала задний ход и выехала с парковки. Развернувшись на север, я оглянулась. Альварес стоял посреди стоянки и смотрел мне вслед. Я помахала ему и переключила внимание на дорогу. Дворники еле справлялись с потоком воды, заливавшим ветровое стекло.
На склад я добралась в половине пятого. На улице было темно, как ночью, дождь казался бесконечным.
Гретчен показывала молодому человеку выгородку, где у нас размещались кофеварка, микроволновка и маленький холодильник. Саша стучала по клавиатуре компьютера.
— Ты опять забыла зонт! — заявила Гретчен, когда я влетела в офис.
— Ага, — повинилась я. — А дождь льет как из ведра.
— Из преисподней, — уточнила она, выглянув в окно. — Ты в порядке?
— Да, просто промокла. — Я посмотрела на стоявшего рядом с ней парня.
Он был невысокого роста, сухощавый, на вид ему было лет двадцать пять. На носу у него сидели очки в черной квадратной оправе. Он выглядел как школьный зубрила.
— Вы, должно быть, Фред, — с улыбкой протянула я руку. — Я Джози.
— Здравствуйте, — ответил он так, как будто не был уверен, с кем разговаривает.
— У вас есть все необходимое?
— Да, мне все объяснили.
— Хорошо. Привет, Саша. У тебя все в порядке?
Саша одарила меня мимолетной улыбкой, словно хотела скрыть свою симпатию ко мне, но не сумела справиться.
— Да, все хорошо. — И она снова сосредоточилась на компьютере.
— Ладно, я вас оставлю, у меня есть кое-какая работа. Фред, мы пройдемся с тобой по процедуре исследования завтра утром, хорошо?
— Ладно.
Поднявшись в кабинет, я уселась за столом, чтобы заняться выяснением «левой» стоимости полотен. Поскольку Альваресу было все равно, какую из картин я выберу, я решила остановиться на той, данные по которой окажутся доступнее.
Беглый обзор подписных сайтов показал, что наибольшим спросом пользуются работы Матисса. Значит, «Нотр-Дам утром».
Однако найденная информация привела меня в замешательство. На недавних аукционах полотна Матисса оценивались от одного миллиона долларов до двенадцати. Я поискала в Интернете причину странного разброса цен и через час решила, что пора обратиться за помощью.
Я вспомнила о бывшей коллеге. Она, одна из немногих, продолжала поддерживать со мной отношения, несмотря на скандал и бойкот. Как-то она даже позвонила мне в Нью-Хэмпшир, чтобы узнать, как я устроилась.
— Шелли, — сказала я, услышав в трубке ее голос. — Это Джози.
— Боже мой, Джози, это ты! Как ты? Не могу поверить. У тебя все в порядке? Ты наконец-то решила вернуться? Мы так по тебе соскучились!
Я рассмеялась:
— Ты просто чудо, Шелли! Спасибо. Но я остаюсь в Нью-Хэмпшире. Ты обязательно должна сюда приехать и посмотреть, как я работаю.
— Ну конечно. А еще — как коровы гуляют по улицам.
— Не будь снобом. В Нью-Хэмпшире очень красиво.
— Когда надумаешь приехать, не забудь захватить фотографии.
Мы поболтали о переменах, произошедших в штате «Фриско», ее новой квартире, моей фирме, ее бойфренде, наших планах на отпуск и старых друзьях. Наконец я объяснила, почему ей звоню.
Мгновенно переключившись на деловой тон, она стала настойчиво спрашивать, какую именно картину я пытаюсь оценить. Я старательно уклонялась от прямого ответа. Поняв, что меня не пробьешь, она назвала имя лондонского антиквара, который, по ее словам, был ведущим экспертом в данной области.