— Да, один раз. Когда устраивалась на работу.
— Значит, с процедурой вы знакомы, — констатировал он.
— Вы хотите взять у меня отпечатки?
— Да, они нам нужны.
— Зачем? — вмешался Макс.
— Джози бывала в доме, осматривала вещи, прикасалась к ним, и нам необходимо знать, какие из отпечатков принадлежат ей.
— Мы должны это обсудить.
— Да ладно тебе, Макс, — сказал Альварес. — Ты ведь знаешь, я могу добиться этого через суд.
Поглядев на него, Макс наклонился ко мне и прошептал:
— Ты прикасалась к чему-нибудь, о чем им лучше не знать?
— Нет, — ответила я тихо и недоуменно покачала головой. — Макс, я не сделала ничего предосудительного!
Он похлопал меня по руке и заявил Альваресу:
— Мы согласны.
— Тогда давайте побыстрее с этим закончим. — Альварес поднялся со стула.
— И потом мы наконец расстанемся? — спросила я.
— Да. До завтра.
— Почему «до завтра»?
— Завтра я буду располагать большим количеством информации. Вы будете на месте?
— Да, я буду на складе. Нам надо многое подготовить для предварительного показа в пятницу и к обычной распродаже в субботу. — Я встала и потянулась.
— Как насчет того, чтобы встретиться около двенадцати? — обратился он к Максу.
— Хорошо, — ответил адвокат.
— И что случится к тому времени? — Я хотела знать и одновременно боялась услышать ответ.
— Тогда я буду знать, есть ли у меня к вам новые вопросы, — сказал он и повел нас в другую комнату.
Пересекая холл, я заметила Кати, наполнявшую кружку кофе из аппарата. Пока Альварес методично снимал мои отпечатки, я наблюдала за тем, как Кати немного отпила и вернулась к своему столу, не обращая на нас никакого внимания. Макс стоял рядом со мной и молчаливо следил за следственными действиями.
После того как я помыла руки, Альварес проводил нас к выходу. Когда он открыл дверь, нам в лицо ударил поток свежего ледяного воздуха. И я сразу почувствовала себя лучше.
— Вот. — Альварес протянул мне свою визитку. — Возьмите. Если вспомните что-нибудь, позвоните мне.
Я спрятала карточку в сумку.
— Я бы тоже хотел иметь одну. — Макс протянул руку за визиткой и, обернувшись ко мне, добавил: — Если ты вспомнишь что-нибудь, не вздумай звонить ему. Звони мне.
Возвращаясь назад, в Портсмут, я чувствовала себя как никогда одинокой, мне было по-настоящему страшно. Ничего хорошего это не предвещало. «Кончай психовать!» — приказала я себе и решила взбодриться рюмкой мартини и заодно помянуть бедного мистера Гранта. Я позвонила Гретчен и сказала, куда и почему направляюсь.
— Не волнуйся, — заверила она. — У нас все под контролем.
Спасибо, Гретчен. Но там еще столько работы.
— Саша уже закончила каталог Уилсона. Она сейчас в офисе занимается каким-то исследованием.
Я сразу вообразила, как Саша что-то сосредоточенно читает с монитора компьютера, накручивая на палец прядь волос и покусывая губы. Она защитила докторскую по истории искусства, и исследования были ее любимой частью работы.
— Посмотрим, может, я сегодня еще и приеду.
— Не надо. — Материнский инстинкт Гретчен взял верх над практичностью деловой женщины.
По дороге в город я снова разревелась. Сначала я решила, что это из-за смерти мистера Гранта, но потом поняла, что это далеко не так. Конечно, мне было жаль, что умер такой добрый человек, но, если честно, я недостаточно хорошо его знала, чтобы так сильно горевать, и, значит, плакала из-за чего-то еще — возможно, из-за воспоминаний об отце.
После его смерти прошло уже около четырех лет, но я до сих пор болезненно ее переживала. Каждый день я чувствовала, как мне его не хватает. Он был моим лучшим другом и единственным родным человеком. Мне было тринадцать, когда от рака умерла мама, но даже ее смерть не была для меня таким тяжелым ударом, каким стала потеря отца. Когда умерла она, у меня хватило сил ее отпустить.
Опустив боковое стекло, я с наслаждением подставила лицо тугим порывам воздуха. Освежающая прохлада помогла мне прогнать тоскливое настроение. Неожиданно я с улыбкой вспомнила, какой счастливой я была, когда после окончания колледжа получила работу во «Фриско»: сбылись мои мечты. Лишь одно отравляло мою радость — мысль, что я должна расстаться с отцом, оставить его в Бостоне. Я даже полушутя ему заявила, что он обязан переехать в Нью-Йорк.
— Джози, детка, — ответил он, — не бери в голову. Ты ведь едешь в Нью-Йорк, а не на Марс.
И я поехала. Следующие десять лет он приезжал ко мне почти каждый месяц, чтобы поддержать и помочь советом, так как мне трудно было освоиться в довольно сложной и совершенно незнакомой среде. Мы с отцом стали настоящей командой.