— Может, поцелуемся? — предложил Шелестов. — Твои губки наверняка вызовут у меня какие-нибудь сладкие ассоциации и давно забытое томление души.
Даша не ответила, не открыла глаза. Она дышала глубоко и ровно, будто бы в самом деле спала.
Вдруг он подумал про Стаса, точнее, представил, как врач, пробивая головой упругие волны, устало и тяжело гребет далеко от берега, на котором оставил своих друзей. Вдох из-под руки, выдох в воду, вдох из-под руки, выдох… Его мышцы налились свинцом усталости, глаза покраснели от соленой воды, легкие болят от долгой и тяжелой работы. Под ним десятки метров глубины, никого рядом, надеяться можно только на себя. Но друзья, конечно же, следят за ним, и сильный выносливый офицер, ветеран Войны, готов в любую секунду броситься ему на помощь. Ведь он привык совершать сильные поступки, это нормально для него, в его наградном листе описана дюжина случаев, когда он рисковал жизнью ради своих друзей, он приучен мерить дружбу по самой высокой отметке… Так ведь, Шелестов? — спрашивал себя Саня, глядя на свою руку, лежащую на плече Даши. Ты точно уверен в том, что эта парочка лишь разыгрывает любовь, что это всего лишь модель, бутафория, картонная декорация? Ты хорошо подсчитал, через сколько времени твой друг вернется обратно?
Он скрипнул зубами, поднялся и отошел в тень каменного козырька, который нависал над берегом. Там он сидел до тех пор, пока Стас, пошатываясь, не вышел на берег. Врач кинул на песок ласты и маску, обвел взглядом камни, но не заметил Шелестова, лег рядом с Дашей на горячий песок и прикоснулся губами к ее плечу. Даша вздрогнула, словно ее ударило током, кинулась к морю и нырнула в волны.
Черт вас разберет, мысленно выругался Шелестов, надежнее прячась за камни.
Ужинали молча. Каждый с деланным любопытством смотрел в свою сторону: Даша — на море, Стас — на каких-то жучков, пасущихся по хлебным коркам, Шелестов — в свою чашку. Потом Стас залез в палатку и затих.
Даша дремала над грязными тарелками. Покачнулась над каменным столом и, не открывая глаз, тоже исчезла в палатке. Минуту было тихо. Потом раздалось приглушенное мычание. Стенка палатки вспухла. Шлепок, возня, восклик Даши: "Отстань!"; девушка выскочила наружу и пошла по берегу к хаосу камней, поправляя волосы.
Шелестов едва успел справиться со своим бутербродом, когда из палатки вылез Стас. Как ни в чем не бывало он сел у очага, взял кружку, отхлебнул, поморщился: "Остыл!" Потом с любопытством посмотрел на Шелестова.
— А ты почему не вмешался?
— Куда?
— Не куда, а во что… Я же пытался изнасиловать Дашку. Разве ты не слышал, как она со мной боролась?
Шелестов едва не поперхнулся кусочком мокрого сахара.
— Что ты пытался сделать?? Изнасиловать??
— Ну да.
Шелестов отшвырнул кружку от себя, встал:
— Вот что, уважаемый господин доктор! Тебе не кажется, что мы здесь все немного поехали мозгами?!
Стас пожал плечами, поднял кружку с песка, отряхнул ее и поставил на "стол".
— Догони и успокой ее, — попросил он.
— Нет уж! Это сделаешь ты. Это твоя девушка, ты и разбирайся с ней.
— Ей нравишься ты, — спокойно ответил Стас. — Она в тебя влюблена. Разве ты не видишь? Не сдерживай себя, ты не предашь меня.
— Что?! Не предам тебя?!! Да пошли вы вместе со своими моделями на х…!
Стас неторопливо вынул из кармана пластиковый футляр, достал солнцезащитные очки, надел их, старательно поправляя дужки за ушами, и уставился на Шелестова. Он слишком долго смотрел на товарища, и Саня отвел взгляд в сторону.
— Между мной и Дашей ничего нет, — сказал Стас бесцветным голосом. — Ты прав, мы смоделировали ситуацию для эксперимента.
Шелестов усмехнулся, покрутил головой.
— Послушай, — произнес он, — когда у тебя закончится лапша, которую ты все время пытаешься повесить мне на уши?
— Я врач, — напомнил Стас вежливо.
— Но ведь это жестоко!
— Жестоко по отношению к кому? К тебе?
— К ней!
— О Даше не беспокойся. Она в курсе. Она тоже хочет быть нейропсихологом. Ее ждет блестящая карьера.
Стас зло рассмеялся.
— Зачем ты врешь?! Я же видел, как ты умирал от ревности!
— Я рад, что ты этому поверил.
— И ты нарочно оставлял нас наедине?
— Разумеется!
Шелестов чувствовал, как в нем все клокочет от злости. Насколько мог сдержанно он сказал:
— Мне это не нравится. Мне противно смотреть на все это.
— К сожалению, я не вижу иных способов вернуть тебе память.
— Память, память! Да что ты зациклился на ней? Да мне и даром не нужна эта память!! Я же не код доступа к сейфу с миллионом баксов забыл!! Я Войну забыл!! И слава Богу!! И не хочу ее вспоминать, понимаешь ты это или нет?