Я хранил молчание, позволяя слугам одеть меня на свадьбу в идеально сшитый черный костюм с черной рубашкой и галстуком под ним.
Кто-то уложил мне волосы, а кто-то даже зашнуровал мои гребаные ботинки, и я просто позволил им это сделать, наплевав на все это и просто желая, чтобы появился Лэнс с каким-нибудь ответом, которого я не вижу.
Но когда Ксавьер вернулся, его глаза были полны отчаяния, и когда он поспешил ко мне, я обнаружил, что уже знаю, что он собирается сказать, прежде чем слова покинули его губы.
— Его там нет. Не похоже, что он был там всю ночь. Как ты думаешь, отец мог что-то с ним сделать?
— Конечно, сделал, — прорычал я, потирая большим пальцем знак Весов на левой руке и желая, чтобы Лэнс почувствовал это через нашу связь, хотя я знаю, насколько это бессмысленно.
Ксавьер выглядел совершенно подавлено, а я просто закрыл глаза, пытаясь притвориться, что ничего этого на самом деле не происходит, в то же время ломая голову в поисках любой идеи, которая сможет помочь моей девочке.
— Пора идти, — скомандовал Вард, и мои глаза резко открылись, когда я устремил на него взгляд, который заставил бы более слабых мужчин обоссаться.
— В один прекрасный день я разорву тебя на части и выпущу тебе кишки, — поклялся я ему. — А потом я повешу тебя на них, и пусть вороны закончат работу.
Глаза Варда остекленели от видения, и то, как побледнело его лицо, дало мне понять, что он только что увидел путь к будущему, где я выполняю обещание. И я действительно надеюсь, что оно сбудется.
Пока он пытался побороть страх, промелькнувший на его лице, я повернулся и вышел из комнаты. Я знаю, где находится эта чертова часовня и не собираюсь тащиться туда, как какой-то хнычущий трус.
Ксавьер побежал мне навстречу, страдальческое ржание вырвалось из его горла, когда он попытался поймать мой взгляд, но я просто сосредоточился на своей цели. У меня нет выбора. Отец слишком хорошо расставил эту ловушку.
Мы быстро прошли через дворец, и я вышел в снегопад за дверями в задней части здания, прежде чем направиться к западной части территории, где находится часовня.
Мгновение я просто смотрел на снег, думая о том, как Рокси сказала мне, что ее единственной рождественской традицией была игра в снежки с Дарси, и вспоминая, как она смеялась вместе со мной, когда мы боролись в снегу ровно год назад на территории этого самого места.
Я должен был сказать ей тогда, как сильно я хотел ее. Я должен был быть настоящим Фейри и признаться во всем дерьме, через которое я заставил ее пройти, и просто сказать ей, как сильно я восхищаюсь ею, жажду ее, нуждаюсь в ней.
Но я знал, что недостаточно хорош для нее. Даже тогда я знал это, поэтому вместо того, чтобы просто сказать ей о своих чувствах, я скрыл их. И посмотрите, к чему это нас привело.
Мне так чертовски жаль, детка.
Мое сердце колотилось в этом ужасном последнем ритме, который казался гребаным маршем смерти, когда я шел навстречу своей судьбе, и все, что мог делать — продолжать идти.
Часовня стояла на берегу реки, которая протекала через эту часть территории. Рядом с красивым каменным зданием стоял огромный дуб, который, как и все остальное, был усыпан свежим снегом. Это было бы потрясающе, если бы я не был здесь по такой хреновой причине.
Кто-то широко распахнул передо мной двери, когда я вошел, и Ксавьер расстроенно фыркнул, когда мы вошли в симпатичное маленькое здание.
По обе стороны часовни было шесть витражей, каждый из которых представлял разные знаки зодиака, и мой взгляд на мгновение зацепился за знак Близнецов, и мое сердце резко сжалось при мысли о том, что я собираюсь сделать.
Священник уже ждал меня перед алтарем, и я взглянул на его лицо с водянистыми глазами и белыми волосами, прежде чем отпустить его. Он был просто еще одним инструментом, который мой отец использовал против меня.
Отец поднялся с места на передней скамье, и мое сердце подпрыгнуло, когда он притянул Рокси к себе, прижимая ее, и бросил на меня взгляд, который говорил, что он знает, кто победил.
Здесь были только мы, и я не был уверен, было ли это потому, что он никого не приглашал, или он просто хотел на мгновение вонзить нож мне в живот, прежде чем впустить их.
Лицо Рокси было бледным, и в ее больших глазах я увидел страх и боль, отголоски того, что он сделал с ней прошлой ночью, все еще сохранялись, несмотря на то, что теперь он исцелил ее. Он одел ее в белое платье, чтобы поиздеваться надо мной, и от того, как кружево прижималось к ее телу, мне захотелось, чтобы это была какая-то другая реальность. Чтобы это были я и она, стоящие здесь одни, пока я обещаю ей все, что могу дать.