В дверь постучали, и я окликнул Дженкинса войти, за мгновение до того, как в комнату вошел старый и злой дворецкий.
— Ваши гости ждут вас, мастер Дариус, — промурлыкал он, низко поклонившись, словно не был коварным ублюдком, и я отпустил его взмахом руки.
Я оглянулся, убеждаясь, что остальные готовы, пока Сет с помощью магии воздуха укладывал свои длинные волосы в идеальные волны и поспешил догнать нас.
Чем ближе мы подходили к банкетному залу, тем тяжелее становилось в моей груди. Я не хотел участвовать в этом шоу. Я не хотел играть эту роль. Мне так хотелось бросить публично вызов отцу, разоблачая его ложь и предательство перед всеми в королевстве. А вместо этого меня выставляли на показ, как чертово пони. От одной мысли о том, что мне придется всю ночь выслушивать его бредни, мне становилось дурно на душе, но у нас был план, который, возможно, того стоит.
Сегодня вечером другие Наследники должны были остаться со мной в моих комнатах, мы собирались использовать нашу объединенную магию, пытаясь найти, где, черт возьми, он держит Рокси. Я прекрасно знаю, что сила уз Опекуна продолжит связывать ее с ним, даже если мы увезем ее от него, но мне просто необходимо вырвать ее из его лап.
Если мы сможем вернуть ее сестре, я уверен, сможем найти способ вытащить из нее тени, и тогда с узами Опекуна можно будет как-нибудь разобраться. Даже если единственный способ разорвать их — это убить моего отца, то ничего страшного, так как я все равно собираюсь это сделать. Его связь с ней лишь придаёт мне дополнительный стимул.
Когда я приблизился к банкетному залу, до меня донеслись звуки струнного квартета, и Сет провел рукой по моей спине в утешительном жесте, словно почувствовал, как сильно я волнуюсь перед этим фарсом. Макс навеял мне успокаивающие эмоции, и я позволил им проникнуть под кожу, нуждаясь в любой помощи, которую могу получить, чтобы держать себя в руках весь вечер.
Дженкинс поспешил вперед, объявляя о нашем появлении, как вдруг огромные двойные двери распахнулись, и все гости повернулись, аплодируя мне, когда я вошел в зал.
Я вежливо улыбнулся и позволил пожать всем руки, когда меня встречали восторженными рукопожатиями и восхваляли все подряд — от ширины плеч до покроя костюма и благородной жертвы, которую я принес, решив стать Несчастным. Это ебнутое притворство, и ненавижу каждую её минуту, но я улыбаюсь и киваю, делаю комплименты уродливым платьям и восхваляю красоту женщин старше моей матери, когда они прижимают ко мне свои фальшивые сиськи и делают кокетливые предложения.
Отца, к счастью, еще не видно, но Милдред пронеслась сквозь толпу с визгом «снукумс!» и впилась влажным поцелуем прямо мне в рот, размазывая помаду цвета баклажана по всей моей челюсти.
Моя улыбка была натянутой, поза напряженной, но никто этого не замечал. Никого это не волновало. Все хотели поверить в красивую ложь о моей идеальной жизни и подойти как можно ближе к самому могущественному Фэйри в этом зале.
В конце концов прозвучало приглашение занять свои места за столом, и из толпы появилась мама. Она погладила меня по щеке, и ее глаза вспыхнули пониманием, после чего она увела Милдред, указав ей на место дальше от моего стола, чтобы мне, по крайней мере, не пришлось терпеть, как она лапает меня во время еды.
Я сел справа от стула во главе стола, Ксавьер — слева от меня, а мать — напротив него.
Пока все были заняты поисками своих мест, в комнату проскользнул новый приверженец отца, и мой взгляд зацепился за него, когда он занял место за столом. Вард был Провидцем, который появился в начале лета, заявив, что хочет помочь моему отцу достичь величия, и, конечно, тщеславный ублюдок тут же согласился. Циклоп мне ни капельки не нравился. В нем было что-то очень настораживающее, и когда он откинул свои длинные черные волосы с лица, мое внимание привлекли его разноцветные глаза. Через один из них проходил шрам, в котором клубилась тьма, слишком явно связанная с тенями, как мне показалось.
Присутствовало около сотни гостей, остальные Наследники заняли места за столом со своими родителями, где они бросали на меня сочувственные взгляды, пока я принуждал себя вступить в вежливую беседу, ожидая появления отца.
Мать Лэнса, Стелла, расхаживала вдоль столов, покачивая задницей на ходу, и выглядела так, будто считала, что каждый мужчина здесь — ее собственный. Но для меня было более чем очевидно, что единственного, кого она хотела — мой отец. К несчастью для нее, несмотря на ее постоянную верность и преданность, отец, казалось, был более чем доволен обменом, который он совершил с её дочерью, так что та теперь может трясти задницей, сколько пожелает, но это, похоже, не заманит его обратно.