Хрипя и чуть не падая, подбежал последний новобранец. Юрай забежал вперед колонны, и раздалась команда:
– Взвод! Правое плечо вперед, марш!
Бух-бух-бух…
Снова кто-то отстал.
– Взвод! На месте! – скомандовал ненавистный капрал, продолжая легко бегать вокруг нас. – Нехорошо бросать отставших товарищей! На месте стой! Упор лежа принять! Ра-аз, два-а. Ра-аз, два-а…
Фу-ух, хоть ноги отдохнут. Отжиматься я любил… Но странно, почему во время бега так устали руки?
– Встать! Бего-ом марш!
Бух-бух-бух…
И снова кто-то отстал.
– Взвод! На месте! Стой! Присесть! Присесть, говорю! Руки за голову! Спины держим прямо! Шаго-ом марш!
Да чтоб ты провалился, бешеный капрал Юрай! Или хотя бы не бегал вокруг, а то голова уже кружится…
Когда возвратились к спортгородку, увидели занимающихся новобранцев из других взводов. Странно, они что, тоже целый день тут провели? А как же присяга? А сколько вообще времени прошло?
– Шагом! – заорал Юрай, когда мы забежали на пластиковую дорожку, окружающую спортгородок. – Восстанавливаем дыхание…
В казарме мы сразу надели парадную форму и в ней отправились на завтрак. По пути в столовую встречалось непривычно много офицеров. Сопровождающий нас взводный сержант устал вскидывать руку в воинском приветствии. Офицеры тоже были одеты в «парадку» и отсвечивали белоснежными воротничками.
Завтрак оказался почти праздничным – рисовая каша с маленьким, но вполне качественным кусочком мяса неизвестного животного. К чаю по куску белого хлеба. И самое главное, сержант заранее предупредил, чтобы ели не спеша. И он действительно спокойно ждал, пока все не закончили с трапезой, и лишь после этого отдал команду о прекращении приема пищи.
И вот полк начал выстраиваться на отблескивающем темно-серым пластиком плацу. Суетились, проверяя внешний вид новобранцев, капралы и сержанты. Офицеры прохаживались вдоль своих подразделений, беседуя друг с другом.
Еще низкое утреннее солнце светило прямо в глаза, заставляя щуриться. Сказывалась усталость после изуверской зарядки с капралом Юраем и спокойный, относительно сытный завтрак – новобранцев начало клонить в дрему. То один, то другой опускал голову и, завалившись на товарища, резко выпрямлялся, делая вид, что и не думал засыпать. Когда кто-то, вызвав сдержанные смешки, вывалился на плац, командир роты отдал приказ, и сержанты начали вызывать нас по одному, в очередной раз отрабатывая выход из строя.
Прошло не менее часа. Мы продолжали чего-то или кого-то ждать.
Солнце грело все нещаднее. Новенькая парадная форма пропитывалась потом.
Я вспомнил своих друзей. Интересно, они еще дома или уже тоже по пути в армию? Попытался посчитать, сколько дней прошло, как я явился в мобилизационный пункт. Неужели еще не прошло и недели?! А казалось, будто бы та жизнь была так давно, что уже и не верилось – была ли она вообще.
Сквозь мысли донесся сигнал горна, но я не среагировал на него. Вернулся к реальности лишь от толчка в бок.
– Не спи, – прошипел крепыш Борк.
Окончательно придя в себя, я заметил стоящую перед строем группу высоких армейских чинов. Один из них, полковник в сияющей золотом высокой фуражке, произнес торжественную речь, смысл которой ускользнул от меня, несмотря на то что было понятно каждое отдельное слово.
Снова запел горн. Забили барабаны. Вдоль выстроившегося полка, звонко чеканя шаг, торжественным маршем прошла группа воинов, возглавляемая знаменосцем. Все офицеры замерли, подняв руку в воинском приветствии.
Пройдя вдоль строя, группа со знаменем части вышла в центр плаца.
Прозвучала команда доложить о готовности приступить к принятию присяги. Офицеры доложили о готовности подразделений, и процедура началась.
– Новобранец Новикоф!
– Я!
– Для принятия присяги выйти из строя!
Отбубнив зазубренный текст, я подставил предплечье взводному командиру, и тот приклеил на мой рукав голубой шеврон с изображением пехотного робота.
– Курсант Новикоф, встать в строй!
Поскучав, высокие чины удалились, не дождавшись, пока все новобранцы присягнут армии Конфедерации. Вскоре их камуфлированные гравикары, поднимая за собой пылевые завихрения, вереницей пронеслись над грунтовой дорогой в сторону полигона.
Через полчаса туда же выдвинулся весь полк. На лицах измученных долгим стоянием на жаре новобранцев, а вернее, теперь уже курсантов, абсолютно не отражалось никакой торжественности. Максимум, что можно было на них прочитать, это желание забраться куда-нибудь в прохладную тень, упасть и лежать неподвижно. Даже не спать, а просто лежать.