— Сейчас уже день, — проговорил он, пропуская нас в ворота, — и уборщицы уже приходили, так что там полный порядок. Хорошо, что они там все вычистили: обычно вонь из этой хижины доносится даже сюда.
Мы пошли по узенькой тропке, зажатой между двух высоких скал С севера дул ледяной ветер, принося с собой грохот прибоя Прямо нам в лицо летели огромные хлопья снега, и я порадовался, что я догадался взять с собой в это путешествие снежную маску. Какое ужасное место! Подумать только — прожить здесь почти целый век!
Пройдя еще сотню ярдов, мы оказались прямо перед хижиной, таким же квадратным, неуклюжим строением из теплоизоляционных блоков, как и все остальные дома, принадлежащие клинике — настоящая миниатюрная крепость, в полном одиночестве сопротивляющаяся непрерывным атакам ледяных ветров северного полюса. Сбоку хижины я заметил две двери.
Из левой двери нам навстречу вышел охранник.
— Сначала я покажу вам Номер 69,000,000,201. — Он сверил номер по своему списку. — Да. некто по имени Кроуб. Вам нужно соблюдать предельную осторожность — оба они не в себе Я всегда слежу за ними, когда убирают в их комнатах, чтобы никто не смел заговорить с ними.
— Они когда-нибудь нападали на кого-либо? — поинтересовался я.
— При мне — нет.
Услышав его ответ, я еще больше утвердился во мнении, что бедняги страдали из-за своих политических убеждений. Охранник находился под влиянием Нехта — это было ясно, как день.
— Вы не пойдете со мной, — сказал я Нехту. — Мое интервью будет носить бытовой характер, но, возможно, в разговоре могут случайно вскрыться некоторые детали политической жизни. Поэтому туда я пойду один, а выбудете дожидаться снаружи моего сигнала.
Охранник неуверенно посмотрел на меня, потом застегнул свою куртку на пуху, сняв ружье с плеча, взял его в руки и, просунув в щель двери свою идентификационную карту, открыл замок Заглянув вовнутрь, он обернулся, пожал плечами и, втолкнув меня в хижину, отошел на тридцать шагов.
Я с трудом подавпял в себе бурную радость: наконец-то я увижу печально известного Доктора Кроуба!
Я пошел вперед.
Мои глаза немного привыкли в тусклому мерцанию лампочки на потолке, и я увидел, что камера представляла собой всего лишь продолговатую комнату, разбитую на две половины высокой, до потолка, перегородкой из стальных прутьев.
Я удивленно осматривался вокруг: здесь было довольно уютно; комната была меблирована, на стенах даже висели полки с рядами книг.
В углу стояло что-то, напоминающее ванну, над ней склонилась чья-то фигура. Человек обернулся.
ПЕРЕДО МНОЙ СТОЯЛ КРОУБ!
Его лицо было из тех, что запоминаются на всю жизнь: слишком длинный нос, такой же длинный подбородок. Руки его были столь худы, что скорее напоминали ноги какой-нибудь птицы. В тусклом свете лампочки блестела совершенно лысая голова. Кроуб был одет в пальто, — если даже во время уборки ему и выдали чистую одежду, то он все равно уже успел в чем-то испачкаться.
— Ты как раз во время, — сказал он, как будто мой визит был обычным делом. — Ферментация завершена, и я только что снял пробу. Оно еще немножко там побродит, и я дам попробовать и тебе тоже. Думаю, это лучшее, что я делал за всю мою жизнь.
— Что это? — спросил я.
— Домашнее пиво. Каждый день я съедаю только половину моего обеда, а остальное выливаю в это корыто. Бродит просто отлично. — Кроуб приподнял крышку над своим корытом, и я разглядел посередине трубку, торчащую из темноватой жидкости на дне.
С помощью трубки он начал переливать «пиво» из корыта в чашку. Когда чашка была полна, он отставил ее в сторону и обратился ко мне:
— А теперь, — сказал он, — можешь сесть поудобнее на эту кушетку, и я дам тебе попробовать этого божественного напитка.
Я был изумлен. Передо мной стоял абсолютно здравомыслящий человек. И улыбался он даже очень приятно. Я сел на предложенную мне кушетку, и Кроуб протянул мне чашку, приглашая меня попробовать его произведение, Я решил не терять бдительности. Приподняв снежную маску, я лишь притворился, что пью.
— О, боже! Да пей же еще! — воскликнул Кроуб. — Не бойся, ты меня не обделишь. У меня этого напитка еще много, очень много! — И он вытянул вперед руку, обращая мое внимание на ряды банок в дальнем конце комнаты.
Что ж, решил я, в конце концов, почему бы не попробовать — ведь не умру же я, в самом деле. Я сделал глоток из чашки.
НАСТОЯЩИЙ ОГОНЬ!
Темная жидкость обожгла мне горло, словно кислота! Я не мог выговорить ни слова!
Он внимательно наблюдал за моей реакцией, потом сказал: