— Роберт, скажи хоть что-нибудь, — сказала я умоляюще после долгой тишины. В комнате вновь повисла тишина: я слышала, как за окном всё ещё шёл знойный осенний дождь, от которого под зонтом не точно не укрыться.
Холодный дождь и не думал заканчиваться. Он то и дело окутывает людей холодом и зноем, когда те выходили с работы и пытались, не намочив одежду, добежать до машины или дома. Дождь мочил уже пожелтевшие листья на деревьях, утяжеляя их и заставляя опадать ещё быстрее, чем это было до его появления. Хмурые тучи сгущались с каждым часом всё сильнее, окутывая солнце в свои сети, чтобы оно не пробилось и не осветило и без того серый городок. Мокрый асфальт от дождя казался таким блестящим и скользким, будто после капель влаги температура на улице сменилась и обдала морозом землю с дорогой.
— Я не сделаю этого, пока Лиззи этого не одобрит, — вдруг серьёзно сказал Роберт.
— Но… — не успела я договорить, как меня перебил Гидеон:
— Ты сейчас же идёшь домой. Ты слышала, что сказал Роберт, — после этого он повернулся к брюнету и кивнул, как бы благодаря за разумный ответ.
Что-то во мне щёлкнуло, и я просто спокойно встала с кровати и направилась в сторону выхода, а за мной пошёл и Гидеон. Я не планировала с ним обмениваться словами и объяснять свой выбор, ведь он всё знал и без этого. Он знал, что я думала по поводу происходящего, и он понимал, что я не могла рисковать жизнями дорогих мне людей ради себя. Хоть я где-то глубоко в душе и понимала, что так я причиняла ему огромную боль, я от намеченного пути отступать не собиралась. Если наметила себе путь, полный нестерпимой боли от утрат, мучений от испытываемых эмоций, чувств и пыток в заключении у Трэфрателли, я пойду по нему и не буду сворачивать на развилках в другие стороны, которые не входили в мои планы. По крайней мере, я считала, что так было бы разумнее.
В моей голове были самые разные мысли. Я думала о том, что мне делать дальше, не привлекая моих родных и близких людей к опасности, которая мне грозила. Сдаваться Чёрным Мышам я не особо хотела и оставила это на самый крайний план, если больше никак не смогла бы спасти друзей. И себя. Но и отступать прямо сейчас поздно — война уже развязалась. В том, что Трэфратэлли настигнут меня, я не сомневалась — это дело времени, не более. Я думала о предстоящей битве между мной и, очевидно, главным врагом в моей жизни (хотя врагов у меня никогда не было) — Первампирами. Я не настолько сильная, чтобы биться с могущественными существами, которые сильнее меня раз в сто, не меньше. Я даже отпор дать им не смогла бы, если была бы одна. Но даже при таких условиях я не собиралась просить защитить меня в этой битве кого-либо. Это моя битва, с которой я должна сама разобраться. Последнее, о чём я думала, — это перевоплощение. Роберт отказался стать моим Ангелом, а он единственный вампир, который ради моей и своей защиты готов был это сделать. По крайней мере, как я считала. Мысли крутились в голове друг за другом: Чёрные Мыши, Гидеон, перевоплощение, и снова Чёрные Мыши. Голова гудела от такого количества тем для размышления.
Я вышла на улицу, где продолжал лить знойный дождь, а за мной вышел быстрым шагом и блондин. С Робертом прощаться я не захотела. Внутри меня поселился страх и обида от того, что единственный друг, который в любую минуту готов был мне помочь, в этой ситуации не помог, заверив, что так для меня будет безопаснее. Выйдя из-под крыльца, меня тут же окатило волной холода — я вымокла от крупных капель дождя практически моментально, а следом меня обдуло холодным ветром. Мне стало ужасно холодно, будто я вышла в тридцатиградусный мороз без верхней одежды в домашнем халате. Гидеон, увидев и почувствовав, как я стучу зубами от холода, снял с себя уже мокрую от холодного дождя кофту и накинул поверх моей одежды. Хоть и кофта была такой же мокрой, как и вся моя одежда — платье облипало моё тело, показывая всем прохожим мои недочёты в фигуре, — но она всё равно грела, будто она была с подогревом.
— Ты вся дрожишь. Мы едем ко мне. И даже не думай упираться — я сильнее тебя, — грозно сказал вдруг Гидеон. От его голоса прошла огромная волна мурашек: он говорил достаточно грубо, но в голосе чувствовалась забота, к которой я так привыкла с его стороны. Увидев возле своего дома байк, я не стала упираться, взяла шлем из его рук, которого пару секунд назад у Гидеона не было, натянула на свои мокрые волосы и села, обхватив талию блондина двумя руками. Байк завёлся, оглушив всю улицу громким рёвом, и тронулся с места.