— Он не виноват в этом, Гидеон.
— Виноват в том, что пристал к тебе.
— Он не приставал ко мне. Я ответила ему взаимностью.
И тут я заметила, как он совсем изменился в лице: теперь он больше не злился, он был удивлён и подавлен. Я знала, что мои слова его задели, но лучше правда, чем ложь. Лучше он это узнал бы от меня, чем от третьего лица — так было бы гораздо больнее.
Гидеон надел сверху на себя футболку и направился в сторону кухни, но не успел он подойти к лестнице, как я подбежала к нему, схватила за руку и сказала:
— Ты в праве обижаться на меня, я виновата.
— Да, ты права, я обижаюсь. Но не на тебя. Я сидел с ним в этот же день в одной комнате и не подозревал о случившемся, когда мог ему без проблем оторвать голову за неразумное действие, — разозлился в конец парень и стукнул кулаком в дверной косяк, отчего с того посыпалась штукатурка. Я обхватила его пострадавший кулак ладонями, обсмотрела его и увидела, что синяки от перелома моментально рассосались. Ну конечно, он же вампир, на вампирах всё быстро заживает.
— Не вини себя. Ты тут вообще не при чём.
— Давай договоримся об одном: я не буду винить себя, если ты не будешь винить себя. Что было, то прошло. Хорошо? — к такому повороту событий я не была готова. Гидеон всегда злился долго, а тут он просто предложил забыть это и продолжить наслаждаться этим прекрасным утром. Конечно, здесь мог быть подвох, но я согласилась, кивнула и робко поцеловала уголок его губ и пошла в душ.
Включив горячую воду, почти кипяток, какую я раньше не любила, я встала под душ и, наконец, перестала думать о плохом. В этот раз моя голова была забита другим — воспоминаниями об этой неделе спокойствия и умиротворения. Я вспоминала, как мы сказочно проводили время. Утром и днём у нас чаще всего был пикник на природе возле тихого озера. Там мы могли отдаться друг другу, рассказывая что-то из прошлого и обсуждая лучшие моменты после встречи друг с другом. Вечером ужин: если мы уезжали обратно в город, то обычно где-то в кафе или ресторане, а если оставались на озере возле прекрасного маленького домика, то Гидеон готовил блюда сам, показывая свой опыт. Казалось, что парню дано от природы готовить, ведь каждое блюдо отличалось друг от друга вкусами, ни одно блюдо не похоже на другое. А после ужина — вечер кино, где мы смотрели по очереди наши любимые фильмы. Естественно, без фильма «Орудия смерти» никак не обошлось.
Когда кипяток, льющийся из душа тонкими струйками, стал нестерпим, я укуталась в полотенце, вышла из душа и надела своё любимое чёрное платье. Вновь в моём гардеробе стал фигурировать чёрный цвет, от которого я старательно пыталась избавиться.
Но, видимо, в моей жизни чёрный нёс лишь хорошую энергетику. Спустившись вниз на кухню, где за плитой суетился со сковородками Гидеон. Я увидела в них очень аппетитный на вид омлет, а по комнате витал приятный аромат, подтверждающий это, от чего мне моментально захотелось есть.
— Садись, дорогая. Завтрак остынет, — быстро сказал парень и выложил на тарелку содержимое сковородки, украсив специями.
— Ты решил меня убить столь райской едой? Ты же понимаешь, что я с таким питанием потолстею? — сказала я и мы вместе посмеялись. Гидеон взял вторую тарелку и выложил остаток омлета себе. Когда он приготовился отломить вилкой от блюда, блондин уставился на меня, будто ожидая чего-то. Я поняла, что он ждёт, когда я попробую завтрак первая.
— Так, вот теперь мне точно начинает казаться, что ты пытаешься меня отравить, — засмеялась я и комната залилась нашим смехом. Затем Гидеон первый отломил от омлета кусочек и прожевал.
— Теперь, когда ты убедилась, что я не подсыпал отраву, я жду, когда ты спокойно позавтракаешь, — улыбнулся он и поцеловал меня в макушку.
Позавтракав, я собралась помыть посуду, но вдруг меня пронзила боль, будто снова через моё тело прошёл электрический ток, а в глазах был яркий слепящий свет. Я снова начала искать пол руками, но его не было. Я увидела чёрные фигуры, лица которых по-прежнему я не могла разглядеть. Фигуры двигались в сторону моего дома, в этот раз я видела их ближе, чем в прошлый раз. Три высокие мускулистые фигуры в красных мантиях двигались грациозно и плавно, будто они не шли, а плыли или летели. Один из них сказал злобным тоном:
— Черри, я знаю, что ты здесь!
Его голос был похож на раскаты грома посреди ясного неба. Я поняла, что они уже близко. Кажется, скоро могло случиться непоправимое и избежать этого никак нельзя. Они двигались быстро, но словно в замедленной съёмке.