— Хорошо. Слушай. Когда меня только превратили в вампира, это был 1939 год, я не чувствовал ничего. Для того чтобы стать вампиром, нужна человеческая кровь. Это единственное, о чём книги и разные источники не врут. Если в первые сутки вампир её не выпивает, он погибает. И я был таким вампиром, который не хотел её пить. Не поверишь, но я выпил её в последние минуты жизни, когда осознал, что я не хочу умирать. Я боялся стать тем, кто будет убивать людей, но и умирать я не хотел. И мои страхи воплотились в жизнь. Я был безжалостным убийцей, Черри. Я убивал. Убивал людей в годы войны, в годы кризисов, и осознал, что это всё лежит на моих плечах только тридцать лет назад. Это было адом, когда первые месяцы я отказался полностью от крови. Я хотел убивать, я разрушал дом, разбивая посуду и мебель. И сейчас я, если выйду из-под контроля, могу убить. Я боюсь, что ты будешь в такой момент рядом, и я причиню тебе боль. Но в это же время я влюбился в тебя, а расстояние между тобой и мной меня убивает.
Я слушала его и не верила своим ушам. Почему-то я не верила Гидеону, хотя очень хотелось. Такого не бывает, когда ты влюбляешься в кого-то всего за несколько дней. Может, и бывает, но я о таком никогда не слышала. И сейчас это случилось со мной. Я, девушка, у которой никогда не было парня, вдруг встретила того самого, разве что не на белом коне, который влюбился в первые же дни в такую, как я. Думаю, каждая о таком мечтает, но не каждая такое получает. И я не верила, что я одна из немногих, с кем такое случалось.
— Но… разве такое возможно, что люди влюбляются всего за несколько дней? Я… я не понимаю… — сказала я, заикаясь. Вопрос был совсем не по теме.
— Да, возможно. Я испытал это на себе, — в моей голове его слова повторялись эхом, мне уже было безразлично на то, что он вампир, а в животе появился тот приятный, вроде бы, ком, который говорил, что сейчас может произойти что-то хорошее. И он не ошибался. Гидеон потянулся ко мне и вновь прильнул к моим губам, сладко их целуя. В голове всё спуталось в одно целое, я не могла ни о чём думать, он затуманил мой разум. Я не ощущала холод или ту жару, которая стояла на сегодняшний день, я ощущала лишь то, как он целует меня, а я ему поддаюсь, отвечая на поцелуй. Я чувствовала, как у меня горят щёки, но я всё больше хотела крепко прижаться к нему и рассказать всё, что сейчас было на душе: всё хорошее и всё плохое. Я отстранилась от него и прижалась головой к его груди. Я была идеального роста для этого.
— Должна тебе рассказать что-то очень ценное для меня, — сказала я ему в грудь. Когда мне было четырнадцать, почти пятнадцать, Лиззи, моя мама, отдала меня на воспитание в другой город к знакомому, которого звали Эдисон. Ему сейчас двадцать один, но на тот момент ему было восемнадцать. Я его боялась, как огня. Я боялась, что он слишком молодой для отца, даже приёмного. Ты не подумай ничего плохого. Через пару месяцев я стала к нему относиться, как к родному. На улице нам бабушки говорили, что мы отличная, хоть и очень юная, пара, но мы не были парой. Мы были просто друзьями. Он стал моим лучшим другом, я не считала его папой. Он в столь юный возраст уже хорошо зарабатывал и не поступал ни в какие университеты, институты и колледжи. Я не знаю, как он это делал, но мне было всё равно. Нет, я не наслаждалась его деньгами, мне порой даже было стыдно, что он водил меня в дорогие рестораны, кино и театры. Мы действительно очень сильно подружились. Эдисон не тянулся ко мне, как к девушке. Я видела по его глазам, что он не влюблён в меня, — я видела по взгляду Гидеона, что он злится.
Неужели он и правда ревнует? Я почувствовала, что я дорожу им, я боялась его потерять, и чтобы не возникло конфликта, я продолжила, успокаивая его на острых моментах: — Нет, Гидеон, я не вру тебе, он не влюблён в меня и сейчас. Он был единственным другом, который всё время находился со мной, выслушивал всё, что я ему рассказывала, он вытирал мои слёзы и успокаивал меня. В последний год проживания у него я заметила, что он стал ходить куда-то, и когда я спросила «Куда?», он сказал, что у него появилась девушка. Я скучаю, — после этих слов из моих глаз полилась солёная жидкость — слёзы, которые Гидеон тут же заметил и вытер. Касание его рук было таким… нежным, тёплым, и… я приложила свою руку на его и остановила её. Я хотела, чтобы она лежала на моей щеке. — И, знаешь, к чему я это рассказываю? Я хочу, чтобы ты знал про моё недалёкое прошлое и моё душевное состояние сейчас. Я доверяю тебе.
— Почему ты это всё рассказывала мне? Это ведь не секрет, как ты жила, — спросил он и поднял мое лицо за подбородок одни лишь указательным пальцем.