— Я… Боже, как бы это глупо не звучало, но мне почему-то просто захотелось тебе этим поделиться.
— Я ценю это, Черри.
Пересилив свой страх, я вдруг выдала:
— Я тоже боюсь тебя потерять! — я смотрела на него и понимала, что он тоже удивлён, что я сказала такое. Понимая всю глупость ситуации, я добавила: — Боже, прости, я сказала глупость.
— Нет, нет… Всё в порядке. Ты должна говорить всё, что хочешь, ведь жизнь только одна. По крайней мере, у тебя. Если ты хочешь раскрыть свои чувства… мне, то ты можешь говорить об этом. И это вовсе не будет казаться глупостью.
Я смотрела в его глаза, в которых отражались его эмоции. В них горела яркая радость и влюблённость. И я понимала, что в моих глазах Гидеон видел тоже самое..
Спустя некоторое время я поняла, что на улице начинает темнеть. Если я не вернусь до полного потемнения, Лиззи может забить тревогу, и Гидеон знал это, так как я ему это уже рассказывала. Также я ему рассказывала о реакции моей матери, когда она узнала, что я с ним проведу день. И чтобы её не злить, мы с Гидеоном собрали вещи и направились в сторону дома. Когда начали появляться знакомые мне домики, я разглядела и свой дом. В нём уже горел свет. И свет горел в моей комнате. Что нужно Лиззи в моей комнате? Не могла же она его просто включить и уйти, ей что-то надо, она что-то ищет.
Подъехав к дому, Гидеон забрал свою куртку, которую он мне дал, чтобы я не замёрзла, пока мы едем, поцеловал, и я направилась к двери.
Когда я зашла на порог дома, я услышала, как мама выключила свет в моей комнате, мигом слетела с лестницы и сказала весёлым голосом, будто ничего и не было, будто я не ездила с парнем на свидание, которого она презирает:
— Черри, как погуляла? Весело было? Рассказывай.
— Мам, что ты делала в моей комнате? Что ты искала?
— Ничего.
— Не надо мне врать, я же вижу по глазам, что ты обманываешь! Скажи мне сейчас же.
— Я ничего не… — не успела договорить она, как я её перебила.
— Говори!
— Я искала твой дневник, Чер. Я знаю, что обещала его не брать, но он нужен был мне.
— Зачем?
— Просто поверь, он был нужен мне.
— Скажи, с какой целью тебе нужен мой дневник?
— Чтобы знать, сказал ли тебе Гидеон правду…
Глава 5. Руны
Я вбежала в свою комнату с такой скоростью, будто меня ждал там какой-то желанный сюрприз. На самом же деле я просто разозлилась на Лиззи. За её предательство. Это было ужасно и несправедливо с её стороны, она знала с самого начала о том, что он — вампир, но она ничего мне не сказала. Да, она пыталась отговорить меня с ним видеться и куда-либо ездить, но она не говорила мне причину, по которой я не должна была продолжать с ним общение. Вбежав в комнату, я с большим грохотом закрыла дверь, задвинула щеколду, которая предусматривалась к этой двери, открыла окно, чтобы в мою комнату поступал воздух, которого мне сейчас не хватало. Я задыхалась от собственных слёз в горле. Мои ноги подкосились, как это было тогда, когда Гидеон рассказал мне всю правду, а точнее я сама догадалась, и чтобы я не упала посреди комнаты, я села на кровать, схватила одну из пяти подушек и начала в неё плакать. Мгновенно от моих слёз на ней появилось мокрое пятно. Я плакала из-за всего от плохого и хорошего: в голове играла картина, как Лиззи сказала, что она почувствовала, что Гидеон — вампир, потом я увидела вчерашний день, тот момент, когда я встала с байка и закричала, что знаю, кто он. А последнее, от чего меня пробирала дрожь — это момент на пристани у озера, рядом с которым у нас был милый пикник, где я расспрашивала его о вампиризме, и он ничего не скрывал. Где мы так сладко целовались, забыв обо всём. Я понимала, что влюбилась в него с первой минуты нашей необычной встречи. Да, я не верила в любовь с первого взгляда, но сейчас я убедилась сама, что такое бывает, это не миф.
В этот момент я, сидя спиной к окну, ощутила, что кто-то стоит рядом. Я хотела, было, закричать, но когда повернулась и увидела знакомые глаза, в которые я так сильно влюбилась, которые я узнаю из тысячи других глаз, я поняла, что нет никакой угрозы. Это был Гидеон. Когда он увидел мои слёзы, он сел на мою кровать и шёпотом заговорил (видимо, знал, что Лиззи может его услышать):
— Я знаю про ваш разговор с мамой. Ты не должна на неё злиться, она лишь пыталась огородить тебя от проблем. Так бы поступила любая любящая мать.
— Ни слова больше о ней! — сказала я ему и потянулась его поцеловать. Он — единственный человек, который был способен сейчас меня успокоить и подбодрить. И снова этот поцелуй, только сейчас он был с лёгким солёным привкусом от моих слёз, которые стекали на мои губы. Я ощутила его холодную кожу, несмотря на то, что он был в футболке, я прижалась к нему, положив голову на его грудь. Его холодная кожа — то, что мне сейчас нужно, а мне нужно охладить свой горячий пыл. По щеке сразу же распространился холод, исходящий от его груди.