— Как они появились на свет? Как они создали вампиризм? Они такими родились?
— Занимательная история, — ухмыльнулся он, — на самом деле. Нет, они родились обычными итальянскими детьми-тройняшками.
Отец их воспитывал запрещёнными в тот период мерами, избивая за проступок, и молчал, когда они делали что-то хорошее. В тот период избиение детей было запрещённым. Хотя и сейчас этот запрет существует. Мать любила своих детей, и, пока отец не видел, она поощряла их. Детей звали Ренато, Джакомо и Калисто. Их имена многое значат. Ренато — значит, рождённый заново.
Так оно и есть. Ренато был самым спокойным в своей семье, но что-то произошло, от чего он будто переродился и стал злым, ему природа даровала умение видеть месторасположение жертвы и умение слышать и видеть мысли. Ещё никто не смог скрыться от своих мыслей, а, следовательно, и от Ренато. Джакомо с самого рождения был агрессивным ребёнком. Его имя значит «уничтожать». Ему же было даровано умение уничтожать человека или вампира изнутри. Он показывал в их головах какие-то постыдные фрагменты из жизни, а если человек не стыдился этого, то он показывал, как медленно убивает то, что ему дорого.
Таким образом, Джакомо жестоко убивал жертву его же страхом. Скажешь, что от такого страха редко кто умирал? Я поясню. Он усиливает этот страх в разы, отчего внутри всё начинает давить, и мозг с сердцем от такого разрушаются сами по себе. И, наконец, Калисто значит «самый красивый». Поначалу он не замечал свой дар, думал, что ему он не был дарован, но спустя годы он открыл его в себе. Его красота способна обаять жертву, это своего рода внушение. От его обаяния жертва готова сделать всё, что пожелает Калисто. Но умения у них появились не с рождения, а с момента, как они стали вампирами.
— Как они стали вампирами? — перебила я его. Его рассказ был настолько страшным, что казалось, будто это сказка, а не реальность. Если бы мне это рассказали пару дней назад, я бы наверняка сказала, что такого не существует, но сейчас, когда я сидела напротив вампира, все сказки стали реальностью.
— Ты обещала не перебивать, — улыбнулся он. — В их двадцатилетие отец их избил так, как никогда не избивал до этого. По какой причине — нам неизвестно. Они ушли из дома, как казалось, тихо. Но нет же. Он нашёл их. Отец был пьян. Он выстрелил в них из оружия, после чего они все умерли. После этого они сутки лежали на безлюдной улице, где их никто не видел. Первым очнулся Калисто. Следом за ним и оба других брата. Они почувствовали, что с ними что-то не то, они хотели пить. Но не воду или другой напиток. У них была жажда людской крови. Первым они нашли отца, который убил их, а после и свою жену. Потом незнакомые люди, друзья. Все, кто их знал, были мертвы. Спустя не одну сотню лет они решили, что жить в одиночестве вечно не очень-то и весело, поэтому они принялись обращать незнакомых людей. Да и их тела стали стареть и начинать умирать, а, как я тебе уже рассказывал, для омоложения тела нужна кровь юного вампира. Кстати, это их открытие.
— Почему их называют Чёрными Мышами? — опять перебила я его. Мне не терпелось узнать ответы на все свои вопросы, хотя это было невежливо.
— Они делают всё тихо, никто ничего не узнаёт об убийствах, сделанных ими. От этого их так прозвали. Многие вампиры живут в страхе, что они могут исчезнуть с лица Земли в любой момент их жизни, потому что так захотели Мыши.
На этом он закончил рассказывать про них, а я продолжила уплетать принесённую официанткой пищу. Чего только не было на нашем столике. И вафли, и кофе, и оладьи, и всевозможные салаты. Кажется, я наемся на неделю вперёд. Его забота обо мне значила многое для меня, от чего я стала понимать, что я не смогла бы уехать из этого города ещё очень долгое время, насколько это возможно. Лучше я перетерплю всю агрессию Лиззи, не буду ночевать дома и вовсе, но ради Гидеона я задержусь в этом городе.
Он смотрел на то, как я поедала оладьи. Я наверняка ела, как свинка, за что мне было стыдно, но я была настолько голодна, что мне было уже всё равно. На лице парня появилась едва заметная улыбка, но причину её появления я сама бы и не узнала, если бы его руки не потянулись к моему подбородку.