— Я не знаю, правильно и культурно ли будет звучать мой вопрос со стороны, я не пытаюсь вас этим как-то обидеть, так что, если что заранее прошу прощения. Вы чувствительны? — спросила я, тут же принимая красный цвет лица.
— В чём и когда? — спросил Эдгар вежливо нежным голосом.
— Во всём. Эмоции, чувства… прикосновения. Что вы чувствуйте? — как только я задала этот вопрос, Гидеон встал со стула и ушёл в непонятном направлении. Но по его выражению лица не скажешь, что я его обидела или задела этим вопросом. Он просто встал и ушёл.
— Дорогая, положи свою ладонь на мою щёку, — с этими словами он взял мою руку и положил, как и просил, на свою щёку. Под ней пульсировали мышцы так, как у обычно человека не пульсируют. Это казалось таким странным и необыкновенным. — Чувствуешь это? Мышцы. Их пульсацию. Вампиры чувствительней людей в разы. Для нас малейшее прикосновение раскрывает столько чувств, сколько вы не чувствуете. К сожалению, эмоции не всегда такие же, как и у человека. В большинстве случаев мы более нейтральны, чем вы. Хотя некоторые вещи для нас даже эмоциональнее, чем у вас — людей.
Я знала, что самый некорректный вопрос был уже позади, теперь краснеть в такие неловкие моменты не придётся, но всё же вопросы оставались. И какими вопросами продолжить диалог — я не знала.
После того, как я почувствовала эту пульсацию под кожей Эдгара, я поняла, почему Гидеон так глубоко вдыхал в себя воздух, когда я гладила его лицо, руки, и вовсе целовала его. Я начала осознавать по-настоящему то, что этот вампир любил меня, и это никакие не притворства. Это правда. Он действительно меня любил, поэтому пытался удержать меня от своего мира. Он боялся причинить мне боль. Но он даже не знал того, как приятен мне был его укус в тот вечер, когда он рассказывал мне про руны. Я готова была почувствовать это снова, но ему казалось, что он причиняет мне боль, подставляя мою жизнь под угрозу. Я же понимала совершенно обратное: я хотела ещё больше знать о всех опасностях вампиризма. В какой-то момент эта тема стала для меня интереснее любых журналов о моде. Главное, чтобы я сама не захотела стать вампиром. Для меня вампиры — не проклятые существа, но стать вампиром я боялась, объяснение чему я до сих пор не могла найти.
— Простите, я нехорошо себя чувствую, — сказала я, соврав, чтобы увидеть Гидеона ещё раз и поцеловать прямо с порога. Я не могла больше оставаться тут, хотя компания была более чем просто приятная, я хотела чего-то другого, что связанно с моим парнем.
Я встала из-за стола и направилась в сторону его комнаты. Рядом с лестницей я заметила краем глаза картину пятидесяти летней давности, на которой присутствует блондин — Гидеон — в окружение прилично одетых вампиров с коронами. Картина казалась жуткой, хотя по коже в этот раз я не почувствовала дрожь. Подумав, что это просто картина, которую нарисовали не с реальными людьми, я отвернулась от неё и пошла туда, куда направлялась до появления этой картины.
— Зачем ты поднялась за мной? — донёсся голос Гидеона в тот момент, когда я поднялась по лестнице. — Ты должна быть за столом с моей семьёй, а не искать меня. Иди к ним. Оставь меня, — в его голосе присутствовал страх, который я уже слышала в тот вечер, когда он испробовал моей крови. Видимо, ему опять была необходима моя кровь. Но он не хотел опять подвергать меня опасности, которой и так нет.
— Я пришла к тебе. Ты так неожиданно покинул ужин. Тебя что-то беспокоит. Что? — спросила я, стоя на пороге комнаты. Я ожидала совсем другое, когда поднималась к нему в комнату. Я ожидала впиться своими губами в его губы, обнимая. Но по его испуганному голосу и глазам, вокруг которых вновь вздулись вены, мне стало всё понятно. Он был голоден. И дураку понятно. Я подошла к его столу, на котором стояла подставка для ручек, в которой я увидела иголку, взяла её и ткнула в свой палец. Из ранки тут же появилась алая капля крови. Может, ему хватило бы и этого для поддержания иммунитета. — Выпей. Тебе станет легче.