— Нет, не зря. Останься, прошу, — заплакала ещё сильнее я. Он по-прежнему хотел уйти, причинив мне новый поток боли, которую я перестала так остро чувствовать совсем недавно. Присев на кровать, я попросила сесть и его. В моих глазах всё помутнело от вновь накатившихся слёз, я уткнулась в его твёрдую грудь лицом и заплакала, что было силы. Я не хотела сдерживаться, не было на то желания, я хотела показать, насколько больно он мне сделал своим уходом. Парень не сопротивлялся, а только своей рукой погладил меня по голове и сказал обжигающим голосом, полным боли и переживаний:
— Не стоило мне уходить. Я хотел сделать, как лучше, но я причинил тебе столько боли, сколько ты не заслуживаешь.
Я плакала, уткнувшись в его грудь, столько, сколько никогда не плакала. Мои слёзы и не думали заканчиваться. Он обнял меня своими твёрдыми мускулистыми руками, давая понять, что тоже соскучился по мне за этот месяц, что его не было. В моей голове крутился только один вопрос, который я тут же заплаканным голосом задала Гидеону:
— Зачем ты так со мной? Зачем ты ушёл?
Он молчал. Мои вопросы причиняли ему боль, словно множество ранений. Иначе никак не объяснить его напрягающиеся руки, грудь, тело. Но всё же он хотел ответить, и он ответил:
— Я хотел уберечь тебя от себя, от чудовища, каким я являюсь.
— Почему ты так туманишь мой рассудок? Ты не чудовище, Гидеон. Ты человек.
— Я так скучал по тебе. Как такое может быть, что ты заполнила мои мысли, не позволяя забыть тебя? Я помню, как хотел тебя забыть, но помнил всё равно. Я приходил к тебе каждую ночь, пока ты крепко спала. Ты кричала. Ты звала меня. Я смотрел на тебя и думал: всё к лучшему. Но ты так кричала, отчего у меня сжималось сердце. Я правда жалею, что ушёл тогда.
— Ответь, зачем ты ушёл тогда? — спросила я, поднимая голову. Я не хотела верить в то, что Гидеон хотел меня уберечь от себя, зная, что причинял больше боли своим отсутствием. Моё лицо было настолько заплаканным, что Гидеон принялся тыльной стороной ладони вытирать слёзы, которые полностью намочили моё лицо и оставили большое пятно на футболке блондина.
— Я ездил к Трэфратэлли.
— Они приняли твою службу в обмен на мою жизнь? — спросила я, вытерев с щёк слёзы. Моментально я успокоилась. Когда встал вопрос о моей жизни, всё беспокойство ушло.
— Да, — сказал он, спустя несколько секунд. На его лице появилось беспокойство, злость, боль, ярость, всё, кроме положительных эмоций. Он врал.
— Почему ты мне врёшь?
— Черри, они сказали, что ты можешь спастись, став вампиром. Но я не хочу обрекать судьбу твоей души на бесконечный ад. Ты понимаешь, что все, кто становился вампирами, обречены на исчезновение после смерти, в лучшем случае на ад? Вампиризм проклинает души людей.
— Но у меня нет выбора. Гидеон, я хочу жить.
— И ты будешь, я обещаю, я найду другой способ продлить твою жизнь до старости.
— Хорошо, — кивнула я и наклонила голову, из глаз вновь полились слёзы.
— Нет-нет-нет. Кто сказал, что ты можешь продолжать плакать? Я не давал разрешения, — улыбнулся он, приподнимая рукой моё лицо и касаясь губами уголков моих губ. Он делал это так нежно. Я помнила, как он целовал меня, как поцелуй пленил меня, как я хотела снова почувствовать это. И вот Гидеон, поцеловав уголки моих губ, передвинулся к самим губам. Его поцелуй казался таким сладким, успокоительным. Он — моё лекарство, какого больше нет в этом мире. Отрываться от его поцелуя я не хотела, несмотря на то, что мы так сидели, наверное, пять минут.
— И как я могу убить любовь мою? — спросил Гидеон сам себя. Его риторический вопрос заставил меня улыбнуться. Он впервые назвал меня своей любовью. Он встал с кровати и направился к окну.
— Не уходи, я так долго ждала тебя, — сказала я, понимая, что парень собирался покинуть этот дом. А он лишь закрыл окно, подошёл к моей кровати и, укладывая меня спать, лёг сам поверх одеяла, которым накрыл меня.
— Я и не ухожу, Чер. Тебе надо поспать. Когда ты проснёшься, я буду здесь, — сказал он убаюкивающим голосом, который так сладко меня усыплял.
— Обними меня, пожалуйста, — попросила я, посмотрев в его пленительные голубые глаза, похожие на два больших озера с чистейшей зеркальной водой.
Он, убрав прядь моих волос со щеки и заправив её за ухо, поцеловал ещё раз в губы, обнял, и я уснула. Одно я знала точно: Роберт был прав, когда говорил, что Гидеон долго без меня не протянет. Как и я без него. Он приехал, поняв, что скучает по мне. И я была безумно рада увидеть его в своём доме. Казалось, уже всё потерянно, Гидеона не было рядом, Роберт больше не приходил ко мне, сёстры Льёнсон тоже позабыли обо мне. Но нет же, мой беловолосый парень вернулся, не отворачиваясь от меня, как это бывало во многих фильмах.