— Ч… что ты такое говоришь? — заплакала я, когда услышала всё сказанное Робертом. В моей голове не укладывалось то, что он говорил, где-то в глубине души я верила в то, что он врал, но я верила в эту неправду, ведь голос Роберта был непоколебим, что значило, что он не врал.
— То и говорю. Он лжец, Черри. Лжец. Он ничего не исправит. Он только погубит твою жизнь. К сожалению, я тоже не смогу ничего исправить, как и он, но я способен сказать тебе правду в лицо, какой бы она не была. Потому что я люблю тебя, Черри, и хочу защитить тебя от всего… или хотя бы предупредить.
Я стояла в полном шоке, в моих глазах казалось всё расплывчатым от нахлынувших слёз. Он не врал, я узнала это по его глазам, как это было когда-то. Брюнет действительно хотел меня защитить и говорил всё то, что знал на самом деле. Но я не могла поверить в то, что Гидеон опять скрыл от меня то, что касалось моей судьбы. Я понимала, что он пытался скрыть меня от моей участи, но ведь то, что со мной могло случиться в любой момент, он не мог утаить, и защитить, к сожалению, тоже. Сердце защемило камнем, который появился на нём, и комом, что образовался в животе. Моё тело пробрал озноб, меня трясло, как кленовый лист во время самого сильного урагана. Хотелось закричать на всю улицу от страха, что сковал меня, и кричать хотелось не очень хорошие фразы. Но выкрикнула я лишь одно заветное слово, хозяина которого я любила и теперь боялась:
— ГИДЕОН!
Мой крик не был таким громким, как я ожидала. Но его хватило, чтобы он явился прямо за моей спиной с явным напряжением.
Я чувствовала, как Гидеон хотел кинуться на него, но пока что не делал этого, потому что между ними стояла я. На моё плечо легла холодная рука. Опять холодная. Кажется, я только что поняла, как его тело меняло температуру. Волнение, напряжение и прочие похожие эмоции — он холодный, приятные эмоции, такие как радость, любовь и счастье — горячий. Опять мои мысли склонны думать не о том, о чём надо. Видимо, так мой организм меня успокаивает, чтобы точно не лишиться ума от происходящего и накатывающейся истерики.
— Почему? — сказала я лишь одно слово, выделив его вопросом.
— Черри, я… я не хотел делать тебе больно, я лишь хотел тебя защитить. Да, ты узнала теперь правду, но что от этого поменялось?
То, что теперь ты боишься и проживёшь этот год в страхе? Я не хотел тебе такой жизни, понимаешь? — я повернулась к нему и увидела то лицо, которое могло быть милым, добрым и влюблённым, но было искажено болью. Я видела, что и он не врал, но я злилась на него. Да, именно злилась. Но мой мозг издавал импульсы телу, чтобы я срочно уткнулась в его грудь, обвила руками его талию и просто плакала. Он был прав. Я боялась. Я боялась, что теперь я не смогу выйти из дома, потому что на любом углу улицы меня могла сбить машина, я могла упасть прямо в какую-нибудь неожиданно появившуюся яму или просто заболеть и умереть.
Моя жизнь не станет такой, какой она была до появления этих двоих. Она стала опасной, страшной и напряжённой. Я была уверенна, что Лиззи теперь не успокоилась бы, пока не наложила бы на меня заклинание защиты, которое действительно подействовало бы. Всё поменялось. Всё стало совершенно другим.
— Ты прав, Гидеон. Ты прав, я боюсь. Мне осталось жить не год, мне осталось жить неопределённое количество дней, а, возможно, и часов, ведь кто знает, что со мной может произойти завтра? Никто от смерти не застрахован, — сказала я, когда мои слёзы уже закончились и остались лишь боль, тревога и страх. Не зная, как я зайду сейчас в дом к мои подругам с заплаканным лицом, я повернулась к Роберту, посмотрела в его прекрасные карие глаза, где я могла найти успокоение, повернулась обратно к блондину и добавила: — Я хочу некоторое время провести наедине с Лили и Кейтлин. Это всё, чего я хочу. Прошу вас, не беспокойте меня, пока я сама не захочу этого.
— Чер… — начал Гидеон, но я положила палец на его рот и сказала немного грубым тоном:
— Неужели это так сложно? Ты уже уезжал почти на месяц, сейчас я прошу дать мне время, иначе и мне придётся точно так же взять и уехать. И большая просьба, убийства в моём квартале не устраивать, Роберт сделал правильно, что рассказал мне то, что касается моей жизни.
Мне было больно это говорить, ведь я не только ему причиняла боль, но и себе. Я зашла в дом, закрыла дверь и спустя несколько секунд упала у двери и заплакала. Я не знала, что мне теперь делать. Моя жизнь могла скоро оборваться. А я даже не завела детей, не выполнила столько дел, которые я распланировала на всю свою жизнь. Как это переживёт Лиззи? Как это переживут сёстры Льёнсон? Как переживёт это Гидеон? Как это перенесу я? Страх сковал меня, сердце разбилось на множество частей, и только мои уши давали мне знать, что я не одна, по крайней мере, в этом доме. Вниз по лестнице уже спускались девочки, и, когда увидели меня заплаканную, сидящую рядом с входной дверью, кинулись ко мне с вопросами, почему я плакала сидя у входной двери и что у меня случилось. Я не могла рассказать им то, что произошло, ведь за шторкой страха за мою жизнь крылось множество секретов, которые я поклялась никому не рассказывать. Хотя хотелось кому-нибудь прокричаться, высвободив все эмоции наружу. И на эти вопросы я ответила лишь одной фразой, которая всегда спасала меня в похожих ситуациях с Эдисоном: