— Никто не знает, какого это удариться мизинчиком прямо об край двери? Нет? И не надо знать.
На мой ответ Лили и Кейтлин лишь улыбнулись, обняли меня и мы, захватив сок с кухни, направились в комнату. Кажется, именно этой ночью я превзошла себя в актёрской игре, показывая подругам, какая я счастливая, зная, что на душе у меня было всё очень плохо. Я надеялась, что они никогда не узнают и не почувствуют такую боль и этот страх, что чувствовала я.
На время нашей ночёвки я постаралась забыть всё то, что рассказал мне Роберт и что подтвердил Гидеон. Это давалось с трудом, но рядом с сёстрами Льёнсон мне было спокойно, и забыть это всё на время давалось легче, чем обычно. Ночь была великолепна. Мы смотрели сериал, который, как оказалось, мы любили все, смотрели самые разные по описанию и жанру фильмы, наши закуски в эту же ночь растворились в наших желудках, хотя еды было невероятно много. Наше счастье заглушил сон уже под утро.
Дни шли незаметно. Меня окутала неминуемая осенняя депрессия. Странно, почему она осенняя, ведь только частично в этом были виноваты осень и неприятная погода за окном. С подругами я больше не виделась, а Гидеона я сама не хотела видеть. Я не понимала того, почему он скрывал от меня это. Может, он и хотел меня защитить от моего же страха, но куда больнее было узнать это от друга, который действительно стремился меня защитить, даже если на пути встанет боль, которую сложно чем-то заглушить.
В этот осенний день, когда на календаре было уже 7 сентября, я сидела дома. Лиззи работала, а в свободное время ходила на свидания с Алеком. Я искренне радовалась за неё, ведь она столько всего пережила за последнее время после моего возращения.
Она заслужила быть хотя бы иногда счастливой и отвлекаться от внешнего мира и ужасной погоды во время этих волшебных свиданий, что ей дарит её бойфренд.
Взглянув в окно, я увидела деревья, которые медленно откидывали свою желтеющую листву на зиму. По улицам весело бегали дети, среди которых были и подростки немного младше меня. Это выглядело забавно. Подростки гонялись за детьми помладше их и кричали, что догонят их любой ценой, но малыши не сдавались и убегали, куда глаза глядят. Они веселились. Кажется, в своём возрасте мне стоило тоже немного отвлекаться от проблем таким способом, но я сидела в депрессии и не обращала внимания на всё веселье, что крутилось вокруг меня.
Почему-то я больше не могла вспомнить что-то, что связанно с дедушкой. Как бы я ни старалась, ничего не происходило.
Закрывая глаза, я видела не те тёплые деньки, что я провела в Фейте или в Лас-Вегасе с дедушкой, я видела ту ночь, что заставила меня впасть в депрессию. Та ночь 3 сентября, когда я узнала, что выходить из дома, не опасаясь мира, я не смогу, потому что меня могла ждать любая опасность. Я видела Гидеона, который был напряжён и явно желал помочь мне утолить мой страх, не применяя свой дар. Его глаза были полны боли от того, что я узнала всё, что не должна была знать, по его мнению. Он думал, что защищает меня, но он скрывал правду, скрывал то, что я должна была узнать в первую очередь, ведь это касалось моей… жизни.
Все мечты, что я строила на будущее, просто растворились. Мой мир поменялся за каких-то несколько дней. Я перестала верить в реальность, я начала верить в сказки, которые были для меня когда-то фантастикой. А моя жизнь, которая вот-вот могла закончиться, превратилась в хаос. Меня окружали магические существа, такие как ведьма, вампиры, не хватало только оборотней.
В моей жизни остались только два нормальных человека, которых я не хотела втягивать во всё это. Девочки Льёнсон. Они значили для меня многое, ведь с ними я чувствовала себя человеком в нормальном мире, где преобладала реальность, а не сказки. Но как только они уходили, я терялась на грани миров, не понимая, что здесь реально, а что — нереально.