Гидеон вновь отстранился от меня, обнял так крепко, что я почувствовала биение его сердца. Я коснулась его рук, что лежали на моей талии, оплела своими руками его шею и положила голову на его плечо. В его теле всё ещё чувствовалось напряжение, но оно уже не было таким сильно выраженным, как это было при первом появлении блондина.
Почему-то мне вспомнился день, когда я сильно поссорилась с дедушкой из-за такой мелочи, как игра. Я была маленькой, мне было всего пять лет, тогда мы жили в Джэксонвилле, но скоро должен был состояться переезд в Нью-Йорк. Да, мы тогда любили ездить по Штатам, приобретая себе жильё в разных концах материка, до сих пор считаю, что у меня было очень яркое детство, я в свои восемнадцать повидала уже не один Штат. Дедушка тогда приехал к нам помочь упаковать вещи в коробки. Я же была ещё ребёнком, а в детстве я желала быть всегда под присмотром кого-либо, чтобы со мной всегда играли и не оставляли одну. Проще говоря, я не любила одиночество. Тогда я попросила дедушку, который собирал коробку с моими вещами и играми, чтобы он не упаковывал её, ведь мне пригодятся все эти игры. Кажется, я его тогда попросила ещё и поиграть со мной в одну из них, но это была мелочь, которая не особо запомнилась. Он пытался мне объяснить, что игры все через несколько дней можно будет распаковать и поиграть, но уже в новом доме, а сейчас необходимо было собрать все вещи, ничего не оставить тут, потому что мы переезжали на новое место, где должно было быть лучше, чем здесь. Я ничего не хотела слушать, а только выхватила у него игры, которые он держал в руках, открыла дверь из своей комнаты и побежала в гостиную, где уже всё было обставлено коробками. Я села на пол у камина, который был в том доме, разложила игру и стала играть. Тут пришёл дедушка и стал ругаться, что я непослушная. Это был первый и последний раз, когда он ругал меня, потому что он не хотел видеть меня грустной.
После этого он сразу же попросил прощения, сказал, что был не прав, ведь я ещё маленькая девочка, мне хотелось только играть, потому что я не знала настоящую взрослую жизнь. Я тогда считала, что он не прав, что он не искренне просит прощение, но сейчас, когда я выросла, я осознала, что я так была не права, ведь он любил меня всем сердцем и говорил правду. Дедушка больше никогда не повышал на меня тон, только если он шутил, а я ему не поверила, думала, что он извинялся специально, чтобы я отдала ему игру. Боже, какой же я была глупой.
— О чём ты думаешь? — спросил Гидеон, когда я вернулась в реальность. Моя голова уже не лежала на его плече, его руки уже не лежали на моей талии, а его взгляд был направлен в мою сторону.
— О тебе, — ответила на его ласковый голос я. Нет, я не врала, ведь мой разум был затуманен именно моим беловолосым парнем.
— А именно? — с каждым его словом я погружалась в свои мысли, думая, как выразить свои мысли, что рвались из меня потоком наружу.
— Я думаю о том, как эта жизнь всё-таки прекрасна. Ещё два месяца назад я восхищалась этой жизнью, не подозревая о твоём существовании, гуляла с Эдисоном, строила планы на будущее. Я жила. Жила как человек. Потом появилась Лиззи, а с её появлением изменилась и моя жизнь. Например, я встретила тебя, такого настоящего и… необыкновенного.
— Черри…
— Мне будет больно прощаться с этой яркой жизнью, — закончила я вдруг с грустью в голосе. Я не сразу заметила того, что Гидеон обратился ко мне, но когда я поняла, что он только что назвал моё имя, я посмотрела в его глаза, полные боли и стала слушать то, что он сказал:
— Черри, я не позволю твоей жизни оборваться вот так просто в восемнадцать лет. Я сделаю всё, что в моих силах. И если мне придётся тебя обратить…
— Нет, Гидеон. Я не хочу пережить смерть всех моих близких, видеть, как друзья моего возраста умирают, а я осталась такой же молодой. Лучше я умру, чем стану такой…
— Такой, как я? — спросил вдруг он. Его голос дрожал, тело напряглось, а пальцы парень сжимал так сильно, что костяшки побелели. Я понимала, что этими словами причинила ему боль, но я не хотела, чтобы он думал, что я была против его настоящей сущности.
— Нет, пойми. Я ничего против вампиров не имею. Ещё недавно я задумывалась над тем, чтобы стать такой же, как и ты, бессмертной. Но я не хочу видеть всё то, что будет происходить с моими друзьями и близкими, их мучительную смерть. Да и вообще, если я обращусь, нам придётся уехать из города, потому что все друзья, что у меня есть, рано или поздно заметят моё замедленное старение. А ты сам говорил, что люди не должны ничего знать о вампирах, иначе Трэфратэлли не оставят их в живых.