— Может, ты права. Но советую быть осторожнее. Сейчас никому нельзя доверять.
— Значит, мне и тебе нельзя доверять?
— Можно, — улыбнулся он и прижал меня к себе. Руки блондина оплели мою талию, притягивая к себе за партией поцелуя, но я была слишком упрямой, поэтому решила продолжить наш диалог:
— Но ведь ты сказал, чтобы я никому не доверяла, — мои руки легли на его плечи, охватывая шею, как я обычно это делаю, а голова легла на его грудь. Так получилось, что он был намного выше меня, поэтому моя голова была на уровне его груди, ну или на уровне его плеч. Но мне было удобнее уткнуться лицом в горячую грудь любимого человека, который недавно злился, а сейчас уже смеялся и делал всё, чтобы поцеловать меня.
— Что же, как хочешь, можешь и мне не доверять, — засмеялся он. Я подхватила смех Гидеона, и мы смеялись на всю улицу, обнимаясь прямо при мимо идущих людей.
Когда Гидеон ушёл, мы остались с Эдисоном наедине, ожидая скорого возвращения Лиззи. Она была заранее предупреждена мной о приезде гостя, которого она тоже была бы рада увидеть. Я помыла всю посуду, что осталась после очередного нашего чаепития, после чего посмотрела на Эдисона и задумалась. А ведь странно, что у него не было девушки. Он — брутальный шатен с прекрасными зелёными глазами. Его одежда всегда была довольно дорогой и брендовой, будто он миллионер, который одевался только в дорогую одежду, не подпуская к своему гардеробу дешёвые вещи из секонд-хенда. Хотя у него в шкафу присутствовали дешёвые вещички. Его глаза были направлены в мою сторону, в них явно присутствовало удивление. Наверняка он был смущён тем, что я так пристально его разглядывала.
— Прости, — сказала я, скрывая и своё смущение.
— Да ничего, мне не впервой, — улыбнулся он. В моей голове всплыли воспоминания того дня, когда я переехала к нему жить.
Мне было тогда всего пятнадцать лет. На тот момент я до сих пор ярко помнила дедушку, который уже умер. Всего два года прошло с того момента, как его не стало, воспоминания были очень свежи, отчего я была в глубокой депрессии около года.
Когда я только приехала к Эдисону, у меня вновь появилась депрессия. Из-за предательства мамы я плакала целыми днями, не разговаривала с моим новым «папой». Хотя он и пытался со мной заговорить, носил пиццу в мою комнату, дарил красивые украшения, я не могла принять его за родного. Думаю, каждый ребёнок в моём возрасте воспринял бы предательство родного человека именно так, особенно если он отдал на воспитание и усыновление незнакомцу.
Спустя какое-то время, какое — я точно не знаю — я стала обращать на него внимание, стала видеть его заботу обо мне. И, когда он в очередной раз пришёл ко мне в комнату с пиццей, я спросила у него:
— Тебе ведь Лиззи заплатила за меня?
Мой вопрос звучал грубо, это я осознала уже потом, когда Эдисон ответил:
— Нет. Она хороший человек, не стоит держать на неё обиду.
— Конечно, тебя ведь не отдавали на усыновление другому человеку, которого ты почти не знаешь, — в этот раз я почти сразу заметила за собой грубость и отвернулась, давая «папе» понять, что я сказала глупость. Но он сказал очень спокойным голосом:
— Значит, у тебя есть отличная возможность узнать меня.
После этих слов Эдисон поднялся с пола, на котором сидел рядом с моей кроватью, и ушёл. Ему было тогда восемнадцать лет. Я не понимала, как такой молодой парень может быть отцом? К тому же удочерить он меня мог только в том случае, если у него есть жена, которой у него не было. Я тогда совершенно не видела логики, но когда явилась Лиззи, я поняла, что счастлива, ведь Эдисон подарил мне настоящие эмоции и заставил забыть о маме на эти три прекрасных года.
После этого краткого разговора я начала вести с ним общение, которого раньше избегала, он стал водить меня по разнообразным заведениям, где я чувствовала радость и забывала всё плохое, что случалось. Когда у меня было плохое настроение из-за воспоминаний, которые всё равно находили путь к моим эмоциям, он отпаивал меня разными чаями, покупал сладости и включал фильмы. Всё действительно выглядело так ванильно, словно мы были героями романтических фильмов.
Бывало и такое, что я садилась напротив него и разглядывала его, как это было сейчас. Тогда он был совершенно не против.
Но сейчас что-то поменялось, отчего он был смущённый, когда я смотрела на него. Наверное, тогда он хотел, чтобы я узнала его всего, каждую часть его лица, а сейчас, когда я знала его лицо наизусть, плюсом ко всему у меня есть любимый парень, это выглядело странно.