Всё детство я жила без каких-либо страхов. Я знала, что я обычный ребёнок. Хотя оставалась вера в то, что во мне есть какие-то способности, в этом были виноваты фильмы, которые я явно пересмотрела. Нельзя мне было увлекаться мистическими и фантастическими фильмами и сериалами. Почему ещё в детстве во мне не было страха — я не знаю. Ведь каждый раз, когда я выходила гулять, я слышала вой волка, слышала отчётливое его рычание, будто он где-то рядом, будто он сейчас накинется на меня. Но ничего подобного не происходило. Мои друзья, с которыми я гуляла, говорили, что ничего подобного не слышали. Я считала, что мне казалось это всё, что я просто внушила себе то, что я хотела бы видеть. Наверное, поэтому я не чувствовала тогда страха. Но я поняла, что не сумасшедшая, когда Кейтлин и Лили подтвердили мои галлюцинации. Они тоже сказали, что слышали рычание, что чувствовали пристальный взгляд некого существа, что видели волка.
Драка, которая длилась не более пяти минут, закончилась. Эдисон вновь стал человеком, но одежда, которая разорвалась на нём, когда он обратился в волка, сейчас вновь обтягивала его мускулистое тело, как новенькая. Они стояли и смотрели друг на друга, обмениваясь злобными взглядами. Казалось, они сейчас снова развяжут новую борьбу, но этого не происходило. Мой рассудок помутнел, я перестала видеть всё, что происходит, ясным взглядом, и всё, что оставалось для меня понятным — я теряла сознание. Когда я издала непонятный даже для меня вздох, я почувствовала, как их взгляды устремились на моё обмякшее тело.
То, что происходило потом, я не видела и даже не чувствовала. Я погрузилась в темноту. Я падала куда-то в бездну, не чувствуя и не видя ничего, кроме темноты. Странно, но моё тело светилось, я видела себя, но не более того.
Перед моими глазами появилась картина из детства. Я уехала в гости к дедушке в Хьюстон, когда мне было одиннадцать лет. На тот момент он уже расположился там, в доме был потрясающий ремонт, по дому пахло блинами и вафлями. Да, бабушка любила нас с дедушкой баловать чем-то вкусненьким. В тот день на улице не было солнца. Непривычный для Техаса день. Бабушка уехала в магазин за продуктами. Она любила водить машину, да и дедушка доверял ей в этом, поэтому часто отдавал ей ключи. Мы же занялись постройкой маленького домика на дереве. В том возрасте я безумно любила куда-нибудь залазить, для меня деревья были целым скалодромом, каждая веточка на нём — имитация выступа скалы. На какие-то моменты появлялось солнце из-за мутных серых туч, не предвещавших ничего хорошего. Мы тогда думали, что день будет самым прекрасным, солнце из-за туч прорвётся, приедет бабушка, мы попьём чай и разожжем костёр, рассказывая страшные истории, как мы это любили делать. Но день испортился после звонка из больницы. После того, что я услышала от дедушки, я упала на землю и погрузилась в темноту. Я потеряла сознание, в точности как сейчас. Это была очень страшная весть для нашей семьи — смерть дорогого нам человека — смерть бабушки. Сердечный приступ, а после и патологическая смерть.
Очнувшись на кровати в своей комнате, я стала вспоминать каждую деталь сна, который был действительным. Поняв, что я увидела это снова, мне казалось, что я вновь пережила этот злополучный день. Меня охватил страх. Слёзы полились ручьём из моих глаз. Но когда я стала вспоминать то, что случилось у озера, моё тело превратилось в сплошную дрожь. То, что было когда-то для меня выдумкой, стало реальностью. Но почему именно я должна переживать всё это? Почему именно после появления Гидеона? Почему, если я узнала о вампиризме моего парня, я должна была узнать и всё остальное? Неужели я заслужила это? За что?
Услышав мои всхлипывания, прибежал Эдисон. Когда он появился в дверном проёме моей комнаты, я кинула в него подушку, вложив в это как можно больше ярости. Но, несмотря на то, что я сделала, парень подошёл ко мне, сел на кровать и попытался меня обнять. Объятия — то, что в данную минуту мне было необходимо, не смотря на всё случившееся. Я поддалась этому. Я знала, что только они были способны меня успокоить.
— Я хотел тебе всё рассказать. Я знал, что ты нормально отреагируешь, если я сам тебе расскажу. Но точно не так, как это получилось. Я не хотел, Черри, — сказал Эдисон, поцеловав меня в затылок. Он говорил это с той нежностью, что не верить его словам было просто невозможно. Я чувствовала, что в его голосе присутствовала та дрожь, то волнение и страх за случившееся, но он старался говорить спокойно, чтобы не напугать меня ещё больше. Я не хотела ничего говорить в ответ, потому что эмоции, переполнявшие меня в ту минуту, вырывались, лезли наружу, заставляя чувствовать всё в разы сильнее. Поняв, что я ничего не скажу и не отвечу на его слова, он продолжил: — Пойми, я хотел тебя защитить от всего, но я опоздал.