— Мама, почему ты вдруг резко стала против меня и Гидеона?
— Я никогда против тебя не была, — ответила она, не отрываясь от телевизора, наблюдая за мелькающими картинками с блюдами. — А Гидеон мне никогда не нравился.
— Почему?
— Потому что он не такой хороший, каким ты его считаешь.
— Тогда зачем ты мне лгала, когда говорила, что одобряешь мой выбор? Для чего были эти спектакли? Почему ты просто не сказала мне правду?
— Если бы я сказала, ничего бы не поменялось. Верно? Верно. Ты упрямая, вся в моего отца.
— Не смей говорить о нём плохо! Он хотя бы следил за мной, — после этих слов Лиззи повернулась ко мне, её лицо было невероятно злым и обеспокоенным. Если приглядеться глубоко в глаза, можно было увидеть грусть, потому что я знала, что своими словами я ранила её.
— А я нет? Разве не благодаря мне ты никогда не была в опасности?
— Я всегда была в опасности, мама! Всегда! — уже кричала я. Почему-то при разговоре у меня нет той самой «Золотой» серединки, о которой все говорили. Я либо тихо говорила, что мне иногда приходилось повторять, либо, если злюсь, срывалась и кричала так, чтобы слышали все в округе, даже глухие. — Раз ты затронула тему моей безопасности, то чтоб ты знала: Гидеон всю жизнь следил за мной! Он никогда не подставлял мою жизнь под угрозу.
— Например?
— Например, я чуть не попала под машину, но каким-то чудом я осталась жива, при этом оказавшись на другом конце дороги, не получив ни одного ранения. На теле даже ссадин не было. Что ты на это скажешь?
Она смотрела на меня с недоумением, но больше ничего про мою безопасность не сказала. Она опять отвернулась, рассматривая аппетитную курицу с золотистой корочкой и специями, которую только что приготовила очередная приглашённая звезда проекта. Кажется, эту курицу она уже не приготовит, так как я не дала Лиззи послушать рецепт и количество ингредиентов. Я смотрела на неё, практически не отрывая свой взгляд от маминых глаз, которые понемногу наполнялись слезами.
— Черри, я забочусь о тебе. О твоих чувствах. Что будет, если этот мальчик бросит тебя? Он разобьёт твоё и так теперь больное сердечко. Я не хочу, чтобы ты плакала и билась в ночных истериках, если нам придётся переехать, а он останется тут. Он лишний в нашей жизни, Черешенка.
— Он не лишний! — сказала я, а параллельно со мной скатилась по щеке на подбородок первая слезинка.
— Лишний. В твоём возрасте все отношения не настоящие. Тебе всего восемнадцать лет, зачем тебе отношения, которые не дойдут до свадьбы? Это простой роман, который скоро закончится. И закончится он грустно.
— Зачем ты так говоришь? — плакала я, уже не вытирая слёзы, потому что их было очень много, а рукав на моей кофте, которую я надела ещё в комнате, был уже мокрый.
— Это простой роман, который скоро закончится. И закончится он грустно, — повторила она. — Чем дальше заходят ваши отношения, тем больнее его будет отпускать потом.
— Мама, как же ты понять не можешь?! Я не собираюсь его отпускать. Это больше, чем любовь, это больше, чем роман. Этого простыми словами не описать. Таких слов ещё даже не создали, которые описали бы нашу любовь.
— Отныне я запрещаю вам видеться, телефонные разговоры тоже запрещены, так что требую отдать мне свой телефон. И не смей мне перечить, — словно не услышав моих слов, сказала Лиззи, утирая слёзы, стоявшие в её глазах, и ушла прочь из комнаты.
Глава 14. «Роберту можно быть рядом»
Утро нового дня выдалось не самым солнечным. Почему-то я проснулась с хорошим настроением, забыв о домашнем аресте, об Эдисоне, о Лиззи. Выглянув в окно, я посмотрела на дорогу — по ней легко определить, был ли сегодня дождь. Он был обычного серого цвета, словно дождя и не было. Высунув руку в приоткрытое окно, откуда дул свежий воздух, я почувствовала мелкий дождь, как будто шёл мелкий снег, растаявший ещё до падения на земную поверхность. Дождь покрывал мою руку тонким мокрым слоем. Но не погода способствовала моему хорошему настроению.
Я обернулась, собираясь подойти к своей кровати и лечь обратно, начав писать на ноутбуке свою авторскую книгу. Но не тут-то было. Мой поворот был настолько резким, что я попала в тёплые объятия, которых я жаждала всё это время. Меня тянуло к этому человеку с каждой секундой, проведённой без него, всё больше и больше. Каждый новый запрет о встрече с ним меня убивал, душевно я переставала чувствовать радость и счастье, внутри лишь бушевали пустота и горечь. А сейчас я просто уткнулась в его большую накачанную грудь и заплакала. Это был он — Гидеон. Я ждала его всё это время, ведь именно поэтому я не закрывала окна.