В детстве, когда мне было восемь лет, я ездила к дедушке в гости. Мы любили проводить свободное время вместе, не смотря на расстояние, которое делило нас в те времена. И вот в один из таких дней, когда за окном сияло солнце, а листочки деревьев были зелёными и блестящими, словно атласные ленты, мы с дедушкой смотрели наш любимый сериал. Практически весь день мы провели за просмотром телевизора вместе. Это было чудесное время. Но когда уже не было сил смотреть следующую серию, а за окном садилось жаркое солнце, дедушка встал и направился к входной двери, чтобы прогуляться по прохладе. Я не хотела тогда оставаться одна в доме, так как бабушка в это время ушла к своей лучшей подруге Грейс, поэтому я подбежала к дедушке, обняла его и попросилась с ним. Он очень не хотел брать меня с собой, потому что дедушка хотел меня уберечь от того, что я увидела дальше. Когда я всё-таки уговорила его взять меня с собой, мы пошли по пустующим улочкам в неизвестном мне направлении. Но, когда я взглянула на дедушку, я поняла, что он знал, куда мы идём, он шёл специально именно по этим пустынным улицам вдоль домов, в которых не горел свет.
Когда улица стала заканчиваться, он завернул к неизвестному мне дому, где, как сказал дедушка, живёт его давний знакомый, которому нужно отдать долг. Постучав в дверь, вышел мужчина, которому, на вид, было около пятидесяти лет. Он грозно смотрел на моего дедушку и что-то шёпотом говорил. Что именно он говорил, я не услышала, так как дедушка указал на пустую детскую площадку, и я медленным шагом направилась туда. С качели, на которой я не хотела качаться, но всё равно качалась, я постоянно слышала от дедушки одну и ту же фразу:
— Не стоит это обсуждать сейчас, я же с ребёнком.
Но, видимо, для мужчины эта фраза ничего не значила, потому что он стал невнятно кричать, а после и вовсе ударил моего дедушку кулаком по правой щеке. Я не знаю, почему я тогда не заплакала, ведь сейчас я готова плакать по любому поводу, но я, оробев, подбежала и встала между ними, приговаривая:
— Не трогай моего дедушку, иначе тебе будет плохо.
И как я тогда бесстрашно подбежала и сказала, не получив от того мускулистого грозного мужчины?
Придя домой, дедушка долго меня ещё обнимал и говорил, какая я у него смелая и добрая. Он попросил, чтобы всё увиденное мной не рассказывалось третьим лицам. Я до сих пор никому не рассказала это. Правда, я до сих пор не знала, из-за чего они тогда чуть не подрались, но в дедушкиных глазах я стала героиней.
Почему-то сейчас я такого сделать не могла. Мне было страшно даже произнести фразу «хватит», не говоря уже о том, чтобы подойти и встать между ними, разнимая их руками. Два вампира жаждут заполучить меня, хотят, чтобы я была только их, и ничья больше.
Раньше все сказки, что я читала, мне казались фантазией и выдумкой. Я читала эти сказки с упоением. Мне нравилось читать то, что одновременно захватывает и возвращает в реальность с осознанием, что это только книга, в которую можно писать всё, что взбредёт в голову. Я верила, что вампир, который в моём произведении был слишком влюбчивым, только плод моего воображения. Но сейчас всё изменилось. Сейчас наступила другая реальность, о которой я даже и не знала раньше.
Они оба стояли рядом со мной, менялись злобными взглядами и с обеих сторон расстояние между ними делили мои руки. И, как оказалось, оба любят меня.
Они заставляли делать выбор, они говорили приятные, чарующие и пленительные слова, приманивая таким образом к себе. Но я не могла выбирать между ними, ведь они оба мои друзья, хоть и не давние, как это было в «Сумерках» между Беллой и Джейкобом. Но мы дружили очень хорошо. Может, только для меня это дружба, а для них это что-то большее? Но что будет, если я скажу Роберту, что я останусь с Гидеоном? Что я люблю его больше, чем кого-либо? Как он отреагирует на это?
Но я заканчиваю не тем. Я говорила про то, что сказки превратились в жизнь.
В один миг всё изменилось, считая и мою жизнь. Фантастика и сказки стали реальностью, вампиры, оборотни и ведьмы существуют. А парни, которых раньше в моей жизни никогда не было в таких близких отношениях, сейчас пытались подраться за меня, не обращая внимания на мои руки, которые не давали им этого сделать. Не выдержав такого давления, я нежными движениями пальцев погладила пульсирующий висок брюнета, выступающую скулу, бархатную, но холодную, щёку и спустилась к подбородку Роберта. Я знала, что делала, я знала, что в этот момент, возможно, Гидеон подумал, что я сейчас на его глазах могла поцеловать Роберта, но не это было в моих планах. Я посмотрела в карие глаза Роберта и сказала: