После этого разговора машинисту, однако, дважды удалось преодолеть крутой подъём. С трудом, надсадно и медленно, его паровоз выполз на гору. Последнее преодоление было две недели назад. А сегодня на подъеме сцепки не выдержали чрезмерной нагрузки и разошлись. Часть вагонов с каменным углем и коксом покатилась вниз, один из вагонов из-за большой скорости на повороте сошёл с рельсов и стал причиной опрокидывания последующих.
Василиса стояла на площадке открытого вагона и с ужасом наблюдала, как оторвавшиеся вагоны, набирая скорость несутся в обратном направлении. Потом произошёл резкий толчок, её швырнуло к стенке. В последний момент она успела ухватиться за стойку и устояла на ногах. В момент, когда площадка стала крениться, Василиса поняла, что нужно покинуть площадку, иначе будет поздно. Падающая платформа просто раздавит её своей тяжестью. Она с силой оттолкнулась ногами от площадки и прыгнула под откос. Приземлившись, вскочила и хотела отбежать подальше, но не успела. В одно мгновенье её настигла лавина кокса, высыпавшегося из открытого вагона. Тяжёлые комья ударили по голове, и она потеряла сознание.
– Вставай, Васса, идём наверх, – Дробышев подал руку, помогая Василисе встать на ноги, и они направились к паровозу. Василиса шла и периодически оглядывалась назад, поражаясь масштабу крушения.
– Затаскают теперь нас с вами дядя Тимоша, – с тревогой произнесла Василиса.
– Нам-то с тобой чего бояться? – стараясь приободрить Василису, задался вопросом пожилой кондуктор. – Мы действовали по инструкции, претензий к нам не должно быть. Это машинисту-стахановцу нужно переживать. С него будет основной спрос, ведь это он прицепил аж три лишних вагона против нормы. Говорил я ему, что порвём состав, а он плевал в мою сторону, не верил. Вот и наплевался, мать его в требуху! Теперь посадят дурака за ущерб.
Так совпало, но в день аварии в диспетчерскую службу заглянула Феня. Ей срочно потребовалось рассказать подруге о поведении Василия Суворова. После встречи с Василисой тот два дня, не вставая, провалялся на койке, отвернувшись к стене. А на третий день утром отправился к главврачу и потребовал, чтобы его выписали из госпиталя досрочно.
– Скажите, когда возвращается из поездки Васса Ярошенко? – спросила Феня, просунув голову в окошко диспетчерской службы.
– Ты ей кто? – недовольно поинтересовалась тучная женщина-диспетчер.
– Родственница, – без запинки соврала тертая в таких делах Феня. – На день рождения хочу её пригласить.
– Думаю, не скоро, – последовал неопределённый ответ.
– Что значит, «не скоро»? – возмутилась Феня.
– А то и значит, что слышала, – с раздражением произнесла диспетчер. – В аварию попала твоя родственница.
– Что с ней? Она… жива? – почти прошептала Феня от испуга.
– Не знаю. Туда комиссия выехала. Вот у неё и спросите, когда вернётся. – Женщина демонстративно закрыла окошечко перед носом Фени, давая понять, что разговор закончен.
Феня не могла долго задерживаться и поспешила в госпиталь. Через час ей предстояло заступить на дежурство.
Василису отпустили домой только на третьи сутки. Сперва на месте крушения от неё выпытывало все подробности своё начальство, потом допрашивал следователь из НКВД уже в Чусовом.
Василий встретил её на выходе из здания НКВД.
– Ты?! – вскрикнула она от изумления.
– Да, это опять я, – усмехнулся капитан совсем невесело. – Не смог усидеть на месте, когда узнал, что с тобой произошло.
– Кто тебе рассказал? – ещё больше поражаясь осведомлённости капитана, спросила Василиса.
– Подруга твоя, кто же ещё? Ну, а потом я последовал по цепочке событий. Так вот и очутился здесь.
– Ты не знаешь, как я рада видеть тебя, – волнуясь, произнесла Василиса. – Нет, ты даже не представляешь, как я мечтала увидеть тебя вновь.
– Правда? – не поверил капитан. – В прошлый раз мне показалось, что ты заклеймила меня своим презрением. Указала точное направление маршрута, по которому я должен пойти. Что вдруг поменялось?
– Пойдём отсюда поскорее, – прошептала Василиса. Ухватив Василия за руку, она потащила его за собой вниз по ступенькам. – По дороге всё расскажу. Ни минуты не могу больше оставаться в этом страшном здании. В нём моего отца допрашивали в тридцать седьмом году, теперь вот меня… Там чем-то дурным пахнет. Кажется, кровью…
– Ну, рассказывай, – не удержался Суворов, когда они отошли от здания милиции на приличное расстояние. – Что с тобой стряслось?
– Товарняк сошёл с рельсов, три вагона опрокинулись, меня коксом присыпало, – скороговоркой сказала Василиса и перевела дыхание от быстрой ходьбы. – Ой, что же я творю?! Тебе ведь трудно так быстро ходить, а я несусь, как угорелая. Давай, присядем где-нибудь, передохнём немного.