Они дошагали до ближайшей скамейки и чинно приземлились, выдерживая расстояние друг от друга.
– Не пугает моя физиономия? – спросила Василиса.
– Ничуть. Почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну, как же? Не лицо, а паутина ужаса от царапин. Мужчин обычно отталкивают некрасивые лица женщин.
– Твоё лицо прекрасно, и никакие царапины не смогут испортить его привлекательность.
– Не ожидала, что ты способен на лесть, капитан, – с улыбкой заметила Василиса. – Что ж, мне приятно слышать от тебя такие слова.
– Давай отбросим в сторону все комплименты, – сухо произнёс Василий. – Ты пострадала в аварии. С тобой всё нормально? Руки, ноги, рёбра – целы? Моя помощь требуется? Только скажи по-честному, пожалуйста, без лишней скромности.
– Конечно требуется, – ответила Василиса с серьёзным выражением лица.
– Говори, какая? – с готовностью отозвался Суворов.
– Моральная, – рассмеялась Василиса. – Душу мне надо вылечить, потому как терзается она от разлуки с тобой.
– Неужели ты меня простила? – удивился Суворов.
– Да. Но и я вела себя не самым лучшим образом.
– Нет, Василиса, ты поступила абсолютно правильно. Вовремя поставила меня на место. Благодаря тебе я впервые в жизни всерьёз задумался об отношениях мужчины и женщины.
– И к какому выводу ты пришёл?
– Я понял, что совершенно одинаковых отношений между мужчиной и женщиной не может быть никогда. Их невозможно скопировать даже с чьей-либо самой счастливой пары. Произносить одинаковые слова, копировать действия и поступки. Шаблона на любовь не существует. Каждый человек индивидуален. И ты права: если двое надумают быть вместе – нужно определённое время для составления своей особой формулы общения, отличной от других. Иначе можно наломать дров.
– И?
– Мы могли бы встречаться, чтобы убедиться в искренности наших чувств?
Василиса помедлила с ответом, затем промолвила:
– Я сама хотела высказать такое предложение. Поэтому и мечтала о нашей встрече.
– В таком случае, мир? – капитан протянул руку.
– Мир.
– Значит, встаём? Пошли гулять?
– Пошли.
Они не выбирали маршрута, а шагали, куда глаза глядят. Им было всё равно, куда несли их ноги. На сердце у обоих была безмерная радость.
По дороге Суворов рассказал, как мучился всё это время, переживал, проклиная себя за бестактность. Как ходил к главврачу с требованием о досрочной выписке из госпиталя. Спорил с ним, ругался и скандалил. А потом, получив отказ, долго негодовал, бесцельно шатался по коридору, пока не наткнулся на перепуганную Феню. Она сообщила о крушении поезда, а он сразу сбежал из госпиталя, направился прямо на вокзал. Рассказал, как с ним не захотели говорить, назвали его посторонним лицом, и он чуть не разбил окошко диспетчерской службы, когда оно закрылось у него перед носом. Потом он немного остыл, отыскал начальника станции и уже тот по секрету сообщил, где может находиться Василиса.
– Вот так я и нашёл тебя, – счастливо улыбаясь, закончил Суворов.
– А я обомлела, когда увидела тебя, – заглянув в лицо капитана, призналась Василиса. – Подумала, что тебя тоже вызвали в эту контору и сильно испугалась.
– Я же военный, офицер, – рассмеялся Василий. – Меня могут вызвать, разве что, в комендатуру или в военкомат. В НКВД мне делать нечего.
– Ну, мало ли что? Всякое бывает…
– Вообще-то, ты права, бывают исключения. Скажи, чем тебя напугал следователь?
– Он оказался страшным человеком.
– Почему так решила?
– Запугивал меня, обещал посадить в КПЗ, если я не расскажу всей правды, – поёжившись, словно её схватил озноб, сообщила Василиса. – А что я ещё могу рассказать кроме того, что видела своими глазами? Ведь я подробно изложила ему всё, как было. Больше мне сказать нечего.
– Что хотел услышать следователь?
– Хотел, чтобы я оговорила своего начальника. Сказал, будто бы это он давал распоряжение машинисту о прицепке дополнительных вагонов. А я будто бы случайно подслушала этот разговор. У него и текст разговора начальника с машинистом по такому случаю был заготовлен, и мои ложные показания. Мне оставалось только поставить свою подпись. Когда я отказалась подписывать – он взбеленился и напомнил, чьей дочерью я являюсь, и какие последствия могут меня ожидать. Дал два дня на размышление.
– Вот тварь! – взорвался Василий. – Была у нас во фронтовой контрразведке подобная гнида. Многие офицеры пострадали от его служебного рвения. Да только справедливость восторжествовала: шальная немецкая пуля отправила его к праотцам.