Они посидели за столом ещё некоторое время, затем Раиса засобиралась домой.
– Мамочка, мне пора, – сказала она. – С завтрашнего дня я перееду жить к тебе.
– А Леонид как же? – удивилась Евдокия.
– Поживёт один, не помрёт.
Раиса оделась, Василиса вызвалась её проводить.
Выйдя из барака, Раиса сообщила:
– С Лепёхой мы решили расстаться. Уеду на Украину, начну новую жизнь. Ведь там моя настоящая родина.
– Почему вы расстаётесь?
– Он не может иметь детей, а у меня уже не девичий возраст. Да и устала я от него. Всё время ловчит и хитрит, не договаривает мне что-то. В общем, решила я от него уйти, – сказала Раиса.
– Ты сказала ему о своём решении?
– Да, у нас был разговор.
– Ладно, с этим всё понятно. А что будет, когда милиции станет известно об исчезновении мамы?
– Сейчас милиции не до нас. Мама не ходила отмечаться с начала войны, и никто этим фактом не заинтересовался. Прошло уже двенадцать с половиной лет, как вас выслали. Пора уже нам подумать о вольной жизни.
– А вдруг? – в голосе Василисы звучала тревога.
– Не трясись. На этот случай я тебе дам справку о смерти матери. Лепёха обещал сделать на днях.
– Но…
– Что – но? Справка будет настоящая, только из другого города. Никто и никогда не поедет проверять наличие могилки. Завтра я напишу за маму заявление на увольнение, и сама отнесу в отдел кадров. Это обязательно нужно сделать, чтобы её не хватились на работе прежде времени.
– Ой, Рая, страшно мне как-то, – встревоженным голосом произнесла Василиса. – Я ведь здесь остаюсь. Придёт милиционер, что я ему скажу?
– Дался тебе этот милиционер! Шесть лет не приходил и вдруг – явится! Не смеши и забудь. Наша неграмотная мать никогда не интересовала НКВД и сейчас не интересует. Власть преследовала отца, и она с ним расправилась. Да и работники в милиции давно все поменялись. У них теперь других дел по горло. Ловят шпионов и предателей.
– Ну, а всё-таки?
– Какая ты въедливая, Васска! – с раздражением проговорила Раиса. – Не надо либеральничать с властью, которая забрала у тебя свободу, едва не уморила голодом, вынудила стать попрошайкой, лишила возможности учиться, отняла отца. Мало тебе этого? Ещё перечислять? Власть превратила тебя в изгоя, а человек, отвергнутый обществом, вынужден жить по волчьим законам. Чтобы выжить, он доверяется лишь инстинкту борьбы и самосохранения. Инстинкту изгоя, как сказал один мой знакомый. Так что, Вассочка, прими мой совет: не будь законопослушной дурочкой и повернись задом к коварной власти. Действуй, в первую очередь, в собственных интересах, иначе пропадёшь.
– Наш папа попробовал действовать в собственных интересах, – возразила Василиса. – Не пошёл в колхоз. И что из этого получилось?
Раиса не была расположена вдумываться в слова сестры, тем более вступать в долгий и бессмысленный спор. Она смерила её укоризненным взглядом и зло выдавила из себя:
– Скажешь, что связь со мной и матерью давно не поддерживаешь. Сестра Раиса укатила в неизвестном направлении, оставила тебе записку в почтовом ящике вместе со справкой о смерти. Сама, мол, ещё не была на могилке матери. Ты что, как ребёнок, в самом деле? Ври всё, что взбредёт в голову. Включай в работу инстинкт изгоя. Никто не станет искать правду. Сейчас властям не до правды.
– Ладно, попробую, – неуверенно проговорила Василиса и съёжилась, будто на неё повеяло холодом. – А что случилось с Михаилом Жуковым?
– На фронте ему правую руку оторвало, висела на одной кожице, как написала Фрося. Врачи умудрились пришить, теперь рука стала короче и плохо слушается.
– И второй вопрос. Письмо пришло от Павла, а почему сама Маруся не написала тебе? С ней что-то случилось? – обеспокоенно спросила Василиса.
– Тут тоже страшная история… Маруся с Павлом в оккупации состояли в подпольной группе, собирали сведения о немцах. Их выследили и арестовали. Пытали, приговорили к смертной казни. Павла – к расстрелу, а Марусю хотели сжечь в топке паровоза. Оба чудом остались в живых.
– Как им удалось?! – испуганно воскликнула Василиса.
– Марусю из паровоза успели вытащить партизаны, а Павел убежал. Когда его вели на расстрел, он вырвался и сиганул на мосток через речку. Мосток оказался шириной в одну доску. Пока полицаи чухались – ему удалось перебежать на другой берег и скрыться в прибрежных кустах. Правда, его успели ранить в ногу и руку.
– Это так тебе сам Павел написал?
– Нет, Павел написал только о том, что у Маруси руки обожжены, поэтому она не может держать в руках карандаш. Об остальном дописал их сынишка. Ему, вероятно, поручили отнести письмо на почту, а он втихаря вложил туда свой листочек. Захотелось ребёнку возгордиться родителями.