– Как в колонии, – услышала Евдокия чей-то женский голос у себя за спиной. – С той лишь разницей, что бараки не обнесены колючей проволокой.
– А ты думала, тебя здесь встретят с хлебом-солью? – отозвалась другая женщина. – Радоваться будут твоему приезду?
Следом за этими голосами послышались ещё несколько:
– Окрестили врагами народа, ироды, и ходить нам теперь с этим клеймом до самой смерти.
– С такой жизнью недолго осталось её ждать.
– Дети-то здесь причём? Хотя бы их пожалели…
– При таких условиях мы долго не протянем…
– Цыть, бабы, не хороните себя раньше времени, – сердито проговорил мужчина со шрамом на лице. Его светлые глаза грозно блеснули. – В тайге есть зверьё, в реке рыба водится, проживём.
Кожин подождал, когда стихнет ропот, продолжил:
– Жизнь вам мёдом не покажется, это точно. Работа тяжёлая, паёк скудный, скрывать не стану. Но вы сами во всём повинны, и я не советую никому из вас срывать своё недовольство на мне. Если кто-нибудь попытается мне мстить, поверьте, я найду способ, как отблагодарить. – Староста обвёл ссыльных устрашающим взглядом.
В это время двери конторы отворились, на крыльце появился мужчина, чем-то похожий на Кожина. Он был тоже с бородой и в косоворотке, в руках у него была конторская книга.
– Они что, староверы? – тихонько поинтересовался низкорослый и щуплый мужичок со стрижкой под «горшок».
– Своих узрел? – усмехнулся Николай Ищенко.
– Ни, я вообще не верую в Бога.
– Где будут учиться наши дети? – осмелился спросить Марк. – Я не видел здесь школы.
– Своих детей мы учим самостоятельно. И вы учите, если хотите сделать их грамотными. Никто для вас школу здесь не откроет.
– Поня-ятно, – протянул Марк. – Других слов я и не ожидал услышать.
Тем временем, вышедший на крыльцо мужчина, открыл книгу, посмотрел на Кожина. Тот молча кивнул, сказал:
– Сейчас ваш мастер, Федот Фадеевич Сажин, проведёт перекличку, затем выдаст пилы, топоры и клинья. Жду вас завтра на делянке. – Кожин развернулся и зашёл в контору. В этот день его больше никто не видел.
После переклички все мужчины получили инструмент и рукавицы, с хмурыми лицами вернулись в барак.
Так началась трудовая повинность Марка Ярошенко на Урале в глухом таёжном посёлке Шайтан…
… Воспоминания прервал громкий хлопок входной двери в барак. Слышимость в этом ветхом дощатом сооружении была просто превосходной. Если звуки с улицы хоть как-то заглушались тонкой засыпной стеной, то разговор в комнате соседа, разделённый лишь дюймовой доской, слышался вполне отчётливо.
Евдокия замерла в тревожном ожидании. В бараке ещё оставались мужчины, к которым судьба была пока благосклонна.
«Если через минуту послышится стук в дверь, значит за кем-то опять пришли», – невольно подумалось ей.
Но нет, стука не последовало, вместо него раздался скрип двери, кто-то возвращался домой. Ссыльные трудились на низкооплачиваемой работе, и, как правило, подрабатывали, где только можно. Работали в две, а то и в три смены, чтобы содержать свои семьи.
Евдокия повернулась на бок, закрыла глаза. Мысли опять вернулись в посёлок Шайтан.
… Первый месяц работа на делянке причиняла Марку муки и страдания. «Простая работа, не требующая определённых знаний», как выразился в первый день комендант трудового посёлка, оказалась недоступной для понимания. На протяжении нескольких недель Марк никак не мог освоить в полной мере первоначальный урок, который преподнёс им на делянке Федот Сажин.
В первый же день мастер собрал всех мужиков и показал, как делается запил при выборе направления падения, рассказал о поправках на естественную кривизну ствола, свалил несколько деревьев на глазах собравшихся. Казалось бы, дело нехитрое. Марк выполнял все наставления мастера правильно, тщательно выверяя направление линии запила, но деревья падали почему-то совсем не туда, куда требовалось. И это было бы ещё полбеды, если бы они ложились на землю одно на другое. В этом случае Марк потерял бы только больше времени на распиловку, растягивая стволы в разные стороны, но, в конечном итоге, всё же достиг бы результата. Однако, могучие ели и пихты никак не желали исполнять волю лесоруба. При падении они описывали в воздухе небольшую дугу, не успевая ускоряться, и намертво зависали на соседнем дереве. Оттащить в сторону толстые стволы было просто невозможно. Вага угрожающе трещала, готовая переломиться в любой момент, а ствол оставался неподвижным. Марк ходил кругами вокруг дерева, не зная, как поступить. Принимался валить соседнее дерево, которое не позволяло упасть первому, и теперь зависало уже два дерева, не достигнув земли. Если бы лес был редким, такого бы не происходило, вершина при падении описывала бы большую дугу, успевала бы набрать мощь для удара, чтобы расправиться с прочными ветками на пути к земле. Но тайга была знатной, высоченные ели и пихты стояли почти вплотную друг к другу. Для нормальной рубки требовалось разработать свободное пространство, куда деревья могли падать без особых препятствий. Звать на помощь из числа ссыльных воспрещалось, комендант мог наложить штраф. Каждому переселенцу отводилась отдельная делянка, и он валил лес в одиночку.