– Вы отказались вступать в колхоз? Отказались от коллективного труда и предпочли остаться единоличниками? Похвально. Теперь такая возможность у вас есть, будете рвать пупы в одиночку, – с ухмылкой высказался Сажин при выдаче инструмента.
После рассказа Марка о неудачах в тайге, Евдокия предложила свою помощь, но муж категорически воспротивился.
– Ну, какой из тебя помощник, Евдоха? – сказал он ей за ужином. – Валить лес вовсе не бабье дело. А если, не дай Бог, придавит тебя деревом? Что я потом скажу детям? Вот освоюсь сам, потом, может, и возьму тебя в помощники…сучья рубить. А пока сиди дома, занимайся детьми.
В первый месяц Марк выполнил норму лишь наполовину. Скудного урезанного пайка продуктов хватило на полторы недели. Семья Ярошенко стала не единственной на поселении, которую тайга испытывала на выживание. В подобной ситуации оказалось больше половины ссыльных.
Выход из неё предложила жена Николая Ищенко, Софья Борисовна. Однажды днём, когда мужчины были на работе, она заглянула к Евдокии в комнату.
– Ну, шо Евдоха, не сходила ещё на местное кладбище? – спросила она с порога, остановившись в дверях.
Вопрос был настолько неожиданным, что Евдокия невольно растерялась и не находила слов для ответа.
Неунывающая одесситка стояла и улыбалась, наслаждаясь замешательством соседки.
– Ни, не ходила ещё, – простодушно ответила Евдокия. – А зачем?
– Как зачем? – продолжая улыбаться, изобразила удивление Софья Ищенко. – Место хорошее присматривать надо, а то потом один камень достанется.
– Ты что такое балакаешь? – не чувствуя подвоха, растревожилась Евдокия. – Какие ещё места?
– Паёк муж получил?
– Да.
– Съели уже, наверно?
– Крупа только осталась, да полведра картошки, – сокрушённо призналась Евдокия.
– А дальше жить как собираешься?
– Не знаю.
– А я знаю, – уверенно проговорила Софья. – Надо идти на кладбище и занимать место под могилу. – С таким пайком скоро все передохнем, как осенние мухи за окном, – соседка невесело рассмеялась.
И тут до Евдокии дошло, что Софья Борисовна просто подшутила над ней.
– Да ну тебя, Софа! Чирей тебе на язык! Как же ты перепугала меня, – облегчённо произнесла она, ничуть не обидевшись на взбалмошную соседку.
– Что поделаешь, если рот не один, – Евдокия беспомощно развела руками.
– Есть предложение, – заговорщически проговорила соседка и, выглянув в коридор, перешла на шёпот:
– Идём ко мне, пошушукаемся.
Евдокия проследовала за Софьей Борисовной в комнату за стенкой, присела на предложенный стул.
– Вот что, Евдоха, я тебе скажу, – шёпотом начала разговор Софья Ищенко. – На паёк, который зарабатывают наши мужики, долго не протянуть. Надо действовать, пока и впрямь с голодухи не околели.
Евдокия вопросительно посмотрела на соседку, не совсем понимая, куда та клонит.
– Мы с тобой живём без присмотра, в отличие от мужиков, а это значит, можем совсем незаметно улизнуть из посёлка. В городе есть рынок, и в нём наше спасение, – глаза одесситки горели огнём одержимого человека. – Уразумела?
– Ага, – согласно закивала головой Евдоха.
– Деньги ещё остались?
– Спрошу у Марка, наверно е трошки.
– Спроси, – усмехнулась Алла Борисовна над осторожными словами Евдокии. – Завтра и отправимся в разведку, как только мужики наши в тайгу отправятся. Нам ведь, что главное? Не напороться на Кожина и Сажина, а они, насколько мне известно, в это время на делянке будут – мы уйдём незаметно.
Вечером Евдокия рассказала Марку о предложении жены Николая Ищенко. Марк долго думал, что-то взвешивая в голове. Потом ответил с мягкой улыбкой на лице:
– Дельное предложение у нашей соседки. Мы ссыльные, но не заключённые, здесь она права. Я ведь нигде не расписывался за то, чтобы безвылазно сидеть дома. Кожин просто стращает нас, боится, видимо, что мы выйдем у него из-под контроля. Расчёт сделан на то, чтобы мы перевыполняли норму за лишний кусок хлеба. Ему тоже на нас норма установлена, и он должен её обеспечить. Только вот до города двадцать километров, в оба конца будет сорок, хватит ли сил у тебя на такой поход? Обратно ведь не налегке пойдёшь.