– Ничего. Суицид. Они считают, что у неё сдали нервы.
– Никаких намёков на насилие?
Леона качает головой. Чувствую, как веки с каждым разом поднимаются всё тяжелее и думаю о том, куда положила баночку с таблетками. Последние несколько ночей мне приходилось прибегать к снотворному, чтобы хоть ненадолго перестать думать о прошлом и не корить себя, что не отговорила маму от этой поездки. Когда сны стали однотипными, ужасающими, я прибегла к волшебным пилюлям, дабы просто «выключаться», когда уже нет сил бодрствовать.
– Стивен скоро приедет.
Она понимающе кивает. А я думала прочитает лекцию, что не стоит встречаться с парнями в семнадцать лет – она же более практичная: сначала нужно получить образование, потом хорошую работу, а там и про отношения можно подумать. И всё же, если бы речь зашла о половом воспитании, то мне нашлось бы чем крыть: до этого мы со Стивом ещё не добрались. Из-за его частых рабочих разъездов наши отношения развивались медленно и застряли на паре свиданий, после чего я погрузилась в траур.
– Тут есть гостевая спальня. Я посплю на диване.
Леона грустно улыбается.
– Рада, что тебя есть кому поддержать кроме меня.
Сейчас меня поддерживает лишь мой позвоночник.
Я всерьёз не понимаю почему мне должно стать легче от чьих-то соболезнований. Слова, не важно чьи они, ни на грамм не облегчают ношу, которая порой так сильно давит, что, кажется, вот-вот сломает меня пополам.
Удивительно, но совсем незадолго до случившегося я подумала, что если бы мамы не стало, то в моей жизни ничего бы не изменилось – так она постоянно была чем-то занята ещё до начала командировок. Сколько себя помню, мне всегда было мало времени, проведённого с ней. Казалось, будто всё было важнее меня: работа, встречи, дела по дому. Даже когда она была рядом, я ощущала её отстранённость. Меня всегда настораживала неоднозначность нашего общения. Она вроде заботилась обо мне и говорила, что любит, но почему-то в это не верилось. В детстве я отчаянно пыталась найти причину в себе – что я делаю не так. В итоге я выросла и, так и не найдя ответа, просто привыкла не замечать этого странного натяжения в воздухе между нами.
Теперь же я понимаю, что изменилось всё. Да, мы не были так близки, как мне бы хотелось, но если бы она была жива, то это ещё можно было бы исправить. Хотя бы попытаться. Слишком много «бы», а по факту ничего уже не изменить. Раньше мне не хватало её внимания, а теперь его не будет совсем.
Пару раз мне приходило в голову, что из-за моих мыслей так всё и получилось. Что из-за моего «если бы её не стало» её действительно не стало. Как там говорят, мысли материальны? Но я стараюсь лишний раз не пускать подобное в голову, ибо знаю, что это путь в никуда. Если я собственноручно загоню себя в депрессию, то вряд ли уже выберусь оттуда.
– Нам придётся здесь задержаться. Памятник не смогут установить так быстро, как хотелось бы.
Я иду за Леоной на кухню, где она наливает кипяток в две чашки с быстрорастворимым кофе. Из-под стола выскакивает кошка черепахового окраса.
– Она же не любила животных?
– Хозяйка дома сказала, что кошка её. Кики, – усмехается сестра. – Она ходит по всему Хосдейлу и по привычке иногда забредает и сюда. Я не стала выгонять.
Кошка нагло прошмыгнула у меня между ног и скрылась в стороне гостиной.
– Я перевела твои документы в местную школу, чтобы ты не отставала по программе.
Сестра без раздумий вызвалась взять меня под опеку и, соответственно, выступать моим представителем. К счастью, до совершеннолетия остаётся всего ничего.
– Что?
Мне не верится, что даже сейчас она в первую очередь думает о делах. Она ведь не робот, и что-то помимо этого должно ещё её волновать.
– Ты серьёзно?
У меня умерла мать, чёрт побери! Какие уроки?
– Ещё как, – она нежно, но уверенно накрывает мою кисть своей ладонью. – Джейн, маму уже не вернуть, а твоё будущее под вопросом. Я не дам тебе завалить экзамены и упустить шанс на лучшую жизнь.
Фыркнув, отдёргиваю руку и отворачиваюсь к окну. Кофейный аромат заполняет пространство и оживляет проветренную комнату, которая выглядит пустой, словно тут никто и не жил. Моя сестра всегда была слишком практичной, слишком продуманной. Кажется, её мозг никогда не перестаёт работать и генерировать планы с вариантами отходов на случай их провалов.
– Завтра в девять? – без интонации выдавливаю я и поворачиваюсь.
Леона робко кивает. Мы решили похоронить маму здесь, так как нет особой разницы, где это делать. У нас нет родного города, такого, где бы мы прожили большую часть. Частые переезды настолько вплелись в кривые наших жизней, что давно стали чем-то обыденным. У мамы есть знакомые во многих местах, а из родных – только мы с сестрой. Она ни разу не водила нас на кладбище к кому-нибудь из предков и не рассказывала где похоронены её родители, поэтому нельзя сказать, хотела ли бы она лежать рядом с ними.