Арсентьев вернулся за стол и взял стакан с чаем.
— А ты?
Услышав этот вопрос, Арсентьев резко помрачнел и так же резко ответил:
— Я в своей стране. Буду биться до тех пор, пока сам не подохну или их не перебью. Я свой выбор сделал.
— Не глупи, — осторожно посоветовал Жора, — за тебя вон как взялись. Взрыв повесили, ограбление, а потом ещё и убийство группы захвата. Сам слышал по радио. Я бы сам поверил, если б собственными глазами не видел тебя, спящего.
— О чём это ты? — не понял Арсентьев. — Что за группа захвата?
— Да я откуда знаю? По радио слышал, в новостях. Вроде какая-то группа твою банду засекла, хотела захватить, а вы их всех уложили. Вроде троих убили, а двоих ранили. Ещё говорили, что главарю, то есть тебе, — пояснил Жора, — удалось бежать. А двух твоих сообщников задержали. Они будто тоже из органов. Работали на тебя.
— Включи-ка радио! — попросил Арсентьев. Жора молча выполнил его просьбу. В каюте зазвучала музыка. Арсентьев с недовольством посмотрел на Жору. Тот только и мог, что развести руками.
— Что есть. Другие волны не ловит. Переключить нельзя.
Следовало узнать, о чём идёт речь. Он должен быть в курсе всего происходящего, для того чтобы своевременно принимать ответные меры. Петр снова встал. Он достал из сумки свой телефон и снова вышел на корму. Затем спустился по доске на берег и сразу же стал углубляться в лес. Если они поймают сигнал в этом районе, то это место должно быть далеко от катера. Иначе его могут без труда выследить. Арсентьев шёл вперёд, время от времени оглядываясь на солнце. Его учили ориентироваться на местности в обстановке полного отсутствия каких-либо приборов и оборудования. Он снова и снова вспоминал занятия и чувствовал огромную благодарность к своим учителям. Ему придётся вспомнить всё. Придётся выжать всё из того, чему его учили. Ну что ж, вперёд и только вперёд. Страх ведёт к разложению и гибели, а смелость к победе.
Арсентьев шёл не менее получаса, когда услышал шум. Этот шум мог исходить только от автотрассы. «Надо подобраться к ней поближе, — подумал он, — так они точно меня не определят».
Сказано, сделано. Он, крадучись, двинулся между деревьев. Шёл прямо на шум и вскоре сквозь просвет между ветвей деревьев увидел ряд автомобилей, проносящихся по широкой дороге. Он ещё раз тщательно осмотрелся, а потом примостился в зарослях густого кустарника. Он вставил аккумулятор и включил телефон.
Затем вышел в интернет и задал на поиск свою фамилию. Перелистывая сумасшедший поток информации, Арсентьев с горечью вспомнил былые дни. Как — то раз он задал на поиск свою фамилию и не нашёл ничего, что бы имело к нему отношение. Тогда он расстроился, а сейчас… многое бы отдал за то, чтобы увидеть прежнюю картину.
Ему быстро удалось найти информацию, о которой упоминал Жора. И действительно, всё так и было. На него повесили убийство некоего подполковника милиции по фамилии Шиповец и троих бойцов из спецназа. Какого именно, не уточнялось. И ни слова о дисках. Ни слова о записи, которая должна была быть в банке. Но что больше всего заинтересовало Арсентьева, так эта информация о его «сообщниках». Оба сотрудники правоохранительных органов. Один из них также носил фамилию Шиповец. Арсентьев очень внимательно прочитал всё, что было связано с этой фамилией. Упоминалось о том, что обоих отвезли в центральный тюремный изолятор.
И ещё упоминалось, что на завтра назначены похороны. И пройдут они на Лазаревском кладбище.
Арсентьев выключил телефон, а затем разобрал и сунул в карман джинсов. Надо было возвращаться назад.
Он поднялся и быстро пошёл в обратном направлении. Он узнал всё, что ему надо было узнать. Теперь следовало сделать выводы. Убиты сотрудники милиции. Он их не убивал. Следовательно, их брали те же ребята, что охотятся за ним. Такой вывод напрашивался сам собой. А причина могла заключаться в… дисках. Возможно, они успели просмотреть диски. За это их и убрали. Осталось понять роль этих двоих. Их не могли взять без причины. Возможно, и им всё стало известно, но убрать их не успели. Милиция вмешалась. Если так, то их уберут в ближайшее время. Здесь не может быть сомнений. Последняя мысль заставила его глубоко задуматься.
И эти размышления не оставляли его вплоть до того мгновения, пока он не оказался снова на катере.
Облокотившись на борт, он стал смотреть на воду. В такой позе его и застал Жора. Он донельзя обрадовался, увидев Арсентьева, так как полагал, что тот оставил его и ушёл. Жора и себе не мог признаться в том, что присутствие Петра вселяло в него уверенность.
— Знаешь, где находится Лазаревское кладбище? — не оборачиваясь, спросил Арсентьев.
— Да у нас в городе любой знает это кладбище, — ответил Жора. Он не понимал возникший интерес Арсентьева к местным кладбищам.
— Покажешь? — Арсентьев повернулся к Жоре и устремил на него проницательный взгляд. Жора поёжился.
— Зачем? — только и мог спросить он.
— Надо, — последовал ответ, — заодно и химикаты возьмём для паспорта.
— Ещё фотки. У меня дома… — Жора осёкся, заметив насмешливый взгляд Арсентьева, — нельзя? Ты же говорил 48 часов?
— Купишь хороший фотоаппарат и принтер. Тех марок, которые я скажу. Нет, лучше я напишу тебе полный список. Пока я побуду на кладбище, купишь всё и вернёшься сюда. И ещё… у тебя есть иголка с ниткой?
— Зачем?
— Что у тебя за привычка задавать этот дурацкий вопрос. Есть или нет?
— В машине!
— Отлично. Я там ещё ножницы видел. Возьми с собой. И мою куртку. Она в кабине осталась. Надо приготовиться, как следует.
Глава 11
На следующий день, около 12 часов дня, группа российских туристов из разных городов в сопровождение гида, молодой женщины в пёстром платье, двигалась по центральной дорожке Лазаревского кладбища. Арсентьеву удалось незаметно присоединиться к группе. По пути сюда он прикупил у уличных торговцев тёмные очки и спортивную кепку зелёного цвета. И сейчас он больше походил на зарубежного туриста. Стройный, в облегающих джинсах, короткой кожаной куртке, очках и кепке. Он неторопливо вышагивал по дорожке, обмениваясь ленивыми репликами с другими туристами. Уже в первые четверть часа такого действия, он сумел стать «своим». То и дело к нему обращались с просьбами, протягивая при этом свой фотоаппарат. В таких случаях Арсентьев всегда открыто улыбался и выполнял просьбу. Иногда он и сам поражался увиденному. Не которые захоронения датировались восемнадцатым веком и при этом отлично сохранились. Да и вообще, всё кладбище больше напоминало парк. Везде деревья, дорожки, тропинки. Некоторые из захоронений скрывались за зелёной листвой. Гиду приходилось в буквальном смысле слова «продираться» сквозь них. Арсентьев замечал многое из того, что делали и говорили туристы, но главное внимание уделялось центральному входу и всему, что происходило вокруг него. Когда он исчезал из виду, Арсентьев выискивал взглядом возвышенность.
Часто именно с таких мест он и фотографировал. С самого прихода его внимание привлекло громадное дерево, покрытое густой листвой. Это место как нельзя лучше соответствовало его планам. За то время, что он провёл с группой, Арсентьев сумел достаточно хорошо осмотреться, и сейчас практически точно представлял форму кладбища. Он также просчитал возможные пути отхода в случае, если его засекут. То что на похоронах будут присутствовать люди Сивакова, не вызывало у него сомнений. Они должны убедиться в том, что всё идёт как надо. Похороны — это возможный сброс эмоций. И человек, который представляет опасность, может в такие минуты выдать себя с головой. План Арсентьева был просто. Он хотел определить людей Сивакова, а затем и отследить их. Он не собирался прятаться. Нет. Он хотел нанести удар. Удар по Сивакову. Только так можно было доказать свою невиновность и воздать ему за убийства невинных людей. Размышляя о Сивакове, Арсентьев выискивал момент, чтобы незаметно уйти. Ему следовало занять позицию. Время шло. И никто не знал, как будут развиваться события дальше. Он уже собирался свернуть на едва заметную тропинку, петляющую между захоронений, но в этот момент группа остановилась. Он увидел, как молодая женщина указала в сторону ограды, за которой выстроились роскошные особняки. Вслед за этим жестом послышался гневный голос: