— Я отвозил его обратно в больницу. Он явился ко мне домой рано утром, рассчитывая заручиться моей поддержкой. Я прикинул, что лучше всего уговорить его вернуться обратно. Но мой план дал осечку.
— Что же произошло?
— Он захватил меня врасплох — напал на меня.
— Надо же, — Остервельт ухмыльнулся. — Он пустил в ход этот маленький револьвер?
— Нет. Я не видел у него никакого оружия. Мне думается, Джерри Холлмана убили из этого револьвера.
— Верно мыслите, мистер. И это именно тот револьвер, который был у его брата, судя по описанию Сэма Йогана. Доктор нашел револьвер рядом с телом. Найдены две гильзы, в спине трупа две раны. Доктор утверждает, что он скончался мгновенно, да, доктор?
— Через несколько секунд, я бы сказал, — Грантленд говорил хладнокровно, профессионально. — Внешнего кровоизлияния не было. Я думаю, что одна из пуль вошла в сердце. Конечно, для установления точной причины смерти потребуется вскрытие.
— Это вы обнаружили тело, доктор?
— Да, фактически я.
— Меня интересуют именно факты. Что вас привело в оранжерею?
— Выстрелы, разумеется.
— Вы их слышали?
— И очень отчетливо. Я переносил одежду Марты в машину.
Зинни сказала устало: — Мы все слышали их. Сначала я подумала, что Джерри... — Она замолчала.
— Что Джерри... продолжайте, — сказал Остервельт.
— Да нет, ничего. Ости, неужели мы должны снова пройти через всю эту пустую болтовню? Я очень хочу поскорее отослать Марту из дома. Бог знает, как все это на ней отразится. И не будет ли больше толку, если вы ускорите поимку Карла.
— По моему распоряжению к его розыску подключены все свободные люди отделения. Я не могу уйти отсюда, пока не прибудет заместитель следователя по делам о насильственной смерти.
— Значит, мы должны ждать?
— Не обязательно здесь, если вас угнетает это место. Впрочем, я думаю, что вам следует оставаться в доме.
— Я сообщил вам все, что знаю, — сказал Грантленд. — И потом меня ждут пациенты. Вдобавок, миссис Холлман попросила отвезти ее дочь и домоправительницу в Пуриссиму.
— Ну хорошо. Поезжайте, доктор. Спасибо за помощь.
Грантленд вышел в заднюю дверь. Зинни и Милдред двинулись по траурному проходу между рядами цветов, бронзовых, зеленых и кроваво-красных. Они шли, обнявшись, и вошли в дверь, ведущую на кухню. Не успела закрыться дверь, как одна из женщин разразилась рыданиями.
Звуки горя безлики, и я не мог определить, кто из них плакал. Но я подумал, что, наверное, Милдред. Ее страдания были самыми худшими. Они длились долгое время, продолжаясь и сейчас.
Глава 12
Задняя дверь оранжереи открылась, и вошли двое. Один из них оказался энергичным помощником шерифа, которому так хорошо удавался бег по пересеченной местности. Рубашка Кармайкла потемнела от пота, и он тяжело дышал. Второй был японец неопределенного возраста. Увидев на полу мертвого человека, он снял перепачканную матерчатую шляпу и застыл, склонив голову. Его редкие седые волосы стояли на голове торчком, словно намагниченная железная проволока.
Помощник шерифа нагнулся и, приподняв с лица убитого серый носовой платок, глубоко вздохнул.
— Глядите, Кармайкл, да хорошенько, — сказал шериф. — Вам была поручена охрана этого дома и его жильцов.
Кармайкл выпрямился, сжав губы. — Я сделал все от меня зависящее.
— В таком случае вы не сделали ничего. Ради Христа, куда вы пропали?
— Я начал преследовать Карла Холлмана, но в роще потерял его. Наверное, он покружился поблизости и вернулся сюда. За бараком я налетел на Сэма Йогана, и он сказал, что слышал выстрелы.
— Вы слышали выстрелы?
Японец кивнул. — Да, сэр. Два выстрела. — У него был неуклюжий деревенский выговор, и он плохо выговаривал звук "с".
— Где вы были, когда услышали их?
— В бараке.
— Оранжерея оттуда видна?
— Только задняя дверь.
— Наверняка он ускользнул в заднюю дверь. Грантленд прошел через переднюю дверь, а женщины через боковую. Вы видели, как он входил или выходил?
— Кто? М-р Карл?
— Вы знаете, что я имею в виду именно его. Так видели?
— Нет, сэр. Никого не видел.
— А вы вообще смотрели туда?
— Да, сэр. Я выглянул из барака.
— Но вы не пошли в оранжерею посмотреть?
— Нет, сэр.
— Почему? — Гнев шерифа, словно раздутый переменчивым ветром костер, обрушился теперь на Йогана. — Ваш хозяин лежал здесь убитый, а вы и пальцем не пошевелили.
— Я выглянул в дверь.
— Но вы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь ему или задержать преступника.
— Наверное, он перепугался, — сказал Кармайкл. Чувствуя, что гнев начальника обошел его стороной, он осмелел.
Йоган смерил помощника невозмутимо-презрительным взглядом. Он вытянул руки, держа их параллельно и близко одну от другой, словно отмеряя границы своей осведомленности.
— Я слышу два револьвера — два выстрела. Ну и что? Я вижу оружие по утрам постоянно. Может, идет охота на перепелок?
— Ладно, — мрачно сказал шериф. — Вернемся к нынешнему утру. Вы сказали, что м-р Карл ваш очень хороший друг, и поэтому вы его не боитесь. Это верно, Сэм?
— Вроде бы. Да, сэр.
— А насколько хороший друг, Сэм? Вы позволили бы ему застрелить брата и скрыться? Настолько хороший?
Йоган улыбнулся, показывая передние зубы. Его улыбка могла означать все, что угодно. Узкие черные глаза были непроницаемыми.
— Отвечайте, Сэм.
Йоган сказал, продолжая улыбаться: — Очень хороший друг.
— А м-р Джерри? Он тоже был хорошим другом?
— Очень хороший друг.
— Хватит валять дурака, Сэм. Ты всех нас ненавидишь, ведь так?
Йоган бессмысленно осклабился, и голова его стала похожа на улыбающийся желтый череп.
Остервельт повысил голос:
— А ну-ка, кончай лыбиться, оскалился, словно мертвец. Тебе не удастся нас одурачить. Тебе не нравлюсь я, не нравится семья Холлманов. Какого черта ты тогда вернулся сюда, не пойму.
— Мне нравится место, — сказал Сэм Йоган.
— Ну конечно, тебе нравится место. Ты думал, что сможешь обдурить сенатора и вернуть свою ферму?
Старый японец не ответил. Он выглядел так, словно ему стало стыдно, но не за себя. Я понял, что он — один из тех фермеров-японцев, которых сенатор выселил во время войны, скупив предварительно их земли. Еще я понял, что Остервельт нервничает, словно присутствие японца кого-то в чем-то обвиняет. Обвинение требовалось переадресовать.
— А ты случаем не сам застрелил м-ра Джерри Холлмана?
Улыбка Йогана стала презрительной.
Остервельт подошел к рабочему столу и взял в руки револьвер, отделанный перламутром. — Подойди-ка, Сэм.
Йоган не шелохнулся.
— Подойди, я сказал. Я не причиню тебе вреда. Мне следовало бы выбить твои большие белые зубы и затолкать их в твою грязную желтую глотку, но я не стану этого делать. Подойди.
— Вы слышали, что сказал шериф? — спросил Кармайкл и толкнул маленького человечка в спину.
Йоган сделал шаг вперед и застыл в неподвижности. Из-за своего упорства его тщедушная фигура стала центром внимания. За неимением лучшего, я подошел к нему и встал рядом. От него слабо пахло рыбой и землей. Так и не дождавшись, шериф подошел к японцу сам.
— Узнаешь револьвер, Сэм?
Йоган с еле слышным свистом втянул в легкие воздух — он удивился. Он взял в руки револьвер и стал внимательно изучать оружие, разглядывая его с разных сторон.
— Смотри, не проглоти. — Остервельт выхватил у него револьвер. — Это тот самый револьвер, что был в руках у Карла?
— Да, сэр. Я так думаю.
— Он наставлял его на тебя? Угрожал им?
— Нет, сэр.
— Тогда как же ты мог его разглядеть?
— Мне показал его м-р Карл.
— Вот так запросто подошел к тебе и показал оружие?
— Да, сэр.
— Он что-нибудь сказал?
— Да, сэр. Он сказал: «Привет, Сэм, как поживаешь, рад тебя видеть». Очень вежливо. Ах да, он еще сказал: «Где мой брат?» Я ответил, что брат поехал в город.
— Да не про то, про оружие что-нибудь говорил?