Умереть с достоинством – одно. Умереть из-за то что жить больше нет сил…
Сама мысль о подобном малодушии была столь спесива, что утонченная суть эль-ин восставала, морщась отвращения. Некрасиво. Уродливо. Даже непробиваем броня долга разбивалась о непонятно откуда взявшуюся брезгливость.
Уродливо. Не здесь. Не так. Не тогда, когда моему народу, возможно, нужна моя помощь.
Решение принято.
Коррекция волевых процессов.
Нашла время для самокопания, дура!
Я вжалась в серебристую поверхность Щита всем телом, каждой косточкой ощущая его упругую твердость, его леденящую прохладу. Можно было бы, конечно, прибегнуть к поддержке Эль, но зачем нарушать установленную веками процедуру? Будем придерживаться традиций.
Чуть шевельнулась, ритмичной дрожью пальцев, трепетанием ресниц, плетя даже не зов – танец. Танец изменения – когда что-то глубоко во мне распадалось, чтобы стать частью Щита. Частью удивительной и непонятной субстанции, удерживающей саму Ауте в очерченных нами границах.
Разумеется, проникнуть внутрь я не могла. Даже вене не может отколоть такой номер. Я просто стала щитом, волной посылая по его поверхности сообщение для тех, кто следил снаружи. И в то же мгновение, повинуясь приказу Изменяющихся, сияющая поверхность дрогнула, потекла, втягивая меня в сине-серебристые глубины.
Свет. Небеса Эль-онн. Дом.
С гортанным, похожим на стон криком я упала на руки целителю из клана Дериул.
ТАНЕЦ ЧЕТВЕРТЫЙ, МЕНУЭТ
Меня подхватили, грубо поставили на ноги. Сканирование диагностическими чарами было жестким и дотошным. Таким, что кости взвыли выворачивающей суставы ломотой, а перед глазами плясала темно-красная пелена.
Откуда-то издали донесся искаженный голос:
– …локальное поражение… блокада… Быстро!
Стремительно перепрограммирую собственные рефлексы, сражаясь с желанием когтями полоснуть по склонившейся ко мне фигуре. Слишком хорошо я знала, что должно сейчас произойти. «Локальное поражение» означало, что кусочек Ауте свернулся в моем теле напружиненной перед ударом змеей. Судя по ощущениям в районе ключицы, его уже заблокировали, не давая распространиться ни по моему Телу, ни на окружающих. Вечность милосердная, тошно-то как…
Аррек!
Стоп. Проблемы решать по мере поступления.
Я позволила опрокинуть себя на спину. Дала спутать ноги и руки сдерживающими заклинаниями. Полосуя клыками губы, не двигалась, когда что-то холодное мимолетно коснулось горла, прогоняя туман из головы и заставляя тело обмякнуть.
Когда зрение сфокусировалось, обнаружила, что склонившаяся надо мной физиономия принадлежит Иналу, молодому целителю из какого-то отдаленного ответвления линии Ала. Парню было от силы лет двести, но специалистом он был отменным, а поражения Ауте вообще считал своим коньком. Этот знает, что делать.
Надеюсь.
Я уставилась в вечность за его спиной, полностью сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Ауте да сжалится над глупым чадом своим…
Сначала показалось, что руки целителя охватывает голубоватый огонь. Затем это сияние сконцентрировалось в красивый, вихрящийся энергией шар между когтистыми пальцами. А затем шар рухнул вниз, на меня, в меня.
Вряд ли со стороны было что-то заметно. Я же чувствовала себя так, будто каждый изгиб ауры, каждая тончайшая жилка внутренней энергии вспыхнула нестерпимым золотым сиянием, отражая, точно зеркало, попавший на них свет. Я видела их, видела себя, будто со стороны, и с удивлением пришла к выводу, что я – красива. Только… В районе ключицы, там, где оцарапало кожу не то мечом, не то заклинанием, вихрилось что-то гнилостно-красное. Что-то, тоже удивительное по своей сути, но прекрасное вредной, уничтожающей все вокруг красотой. И очень разрушительное для золотистой сущности, которая была мной. Сейчас это «нечто» было прочно заключено в оболочку сил, но даже в таком, «закапсулированном» состоянии оно заставляло золотые переливы корчиться и чернеть от боли.
Я тихо скрипела зубами, раздумывая, как насчет заорать во весь голос. Отхватила, что называется, по полной программе. Хорошо хоть эта штука пока не приняла материальной формы. Проще вытянуть из астрального тела энергетическую занозу, чем мучиться, отлавливая по всей кровеносной системе какие-нибудь заковыристые вирусы. Вроде тех, которые за пару часов меняют твою биологическую суть, превращая во что-нибудь с чешуей и всеядное.
Инал глянул на меня, черты его лица заострились в сиянии целительной мощи.
– Хранительница, будет больно.
– А сейчас мне, по-твоему, щекотно?
– Приготовьтесь.
Больно? О боли я знала все, или почти все. Это болью не было. Это выходило за границы простой боли, превращаясь в нечто ослепительно-белое и отчаянно острое. Целитель терзал не плоть – душу. Короткими, точно направленными молниями посылал в красное скопление осколки своей изуверской силы. И моя суть, та, что называлась Антеей тор Дериул-Шеррн, корчилась под этими ударами, погибая так же верно, как и пурпурные захватчики.
Наверное, это длилось недолго. Наверное, ровно столько, сколько требуется молнии, чтобы сорваться с пальцев и поразить цель.
Я очнулась от хрипа в сорванном криком горле и от ломоты в порванных судорогами мышцах. Секунд двадцать лежала неподвижно, позволяя целителю залатать нанесенный телу ущерб. Затем грубо оттолкнула его, пытаясь самостоятельно встать на ноги.
Удалось с третьей попытки.
Кругом заметались испуганные и тревожные сен-образы – я сама не заметила, как небрежно сбросила столь «надежные» путы, созданные для того, чтобы удерживать пациента, если отрава все-таки захватит его тело. Но паника тут же была пресечена Иналом, коротко бросившим всем, чтобы угомонились.
– Она чиста.
В принципе, так оно наверняка и было. Но рисковать я не хотела.
Пошатываясь, выпрямилась, вскинула руки. И сама поразилась упавшей кругом гробовой тишине. Закрыла глаза, выбрасывая их всех из головы.
Неважно.
И только так.
Музыка пришла высокой мелодией флейты, парящей над скрипичным оркестром.
Движение пришло дрожью на кончиках пальцев. Едва заметным ритмичным покачиванием бедер. Изогнувшимися, тонко затрепетавшими руками.
Изменение пришло молекулами, вдруг начавшими стремительно раскручивать свои цепочки, чтобы рассыпаться сначала на простые элементы, а затем и на атомы.
Я танцевала очищение.
Полностью. До конца. До самого дна. Я разобрала себя, свое тело и душу до самого основания, а затем собрала заново, в единое целое.
Чтобы быть уверенной: это целое – действительно я.
Остановилась, несколько секунд вслушиваясь в затихающие аккорды. Открыла глаза.
Они смотрели на меня, восхищенные и немного испуганные. Сен-образы признания мастерства. Тихим шепотом в воздухе светилось:
Вене.
И еще:
Танцовщица изменений.
Чудо, которое никогда не перестанет восхищать. Даже меня. Особенно меня – остальные понятия не имеют, насколько это на самом деле чудо.
Повернулась к Иналу: поклон, официальный, признательный и извиняющийся одновременно.
– Целитель…
Он лишь склонил уши, все понимая и считая обиды излишними. Прощально взмахнув крыльями, я выскользнула из заполненной вооруженной охраной комнаты. Как же они перепугались, что Хранительница может оказаться опасной!
Правильно, кстати, перепугались.
Я безошибочно двинулась к соседней палате, остановилась перед затянутым прозрачной завесой порогом. Аррек плыл прямо в воздухе, побледневшее, потускневшее лицо запрокинуто, зубы болезненно сжаты. Целитель из эль-ин стоял рядом с ним, закутавшись в ауру своей силы, и тянул, тянул наружу многочисленные багровые сполохи, так похожие на те, что только что уничтожили во мне. Древнейший из темных постарался от души! Конечно, арр не обладал гибкостью и восприимчивостью вене, не было необходимости варварски выжигать в нем эти спящие пока ростки, как не было необходимости пренебрегать элементарным наркозом.