Она поднялась, вновь распустив крылья, заструившиеся вокруг фигуры белоснежным водопадом.
- Лейри... - Она повернулась на мой тихий зов. - Будь осторожна... "Доченька", - это добавила уже про себя.
Склонила уши, сделала два шага к выходу. Затем вдруг остановилась. Замерла на секунду и не оборачиваясь:
- Могу ли я спросить?
Аррек дернулся - проявление эмоций, которые он позволял себе лишь в узком кругу самых близких.
- Да, - мой голос прозвучал удивительно ровно.
- Ты убила мою мать?
Вот оно. То, чего я страшилась долгих тридцать лет. Тот Самый Вопрос.
- Да.
И одновременно яростно от Аррека:
- Нет!
Она кивнула на человеческий манер, будто ничего иного и не ожидала. Ни от одного из нас. Вышла. Я спрятала лицо в ладонях.
ТАНЕЦ ТРЕТИЙ, ФЛАМЕНКО
Con locura
Аррек не пытался ко мне прикоснуться ни телом, ни мыслью, но его сдобренное гневом сочувствие окутывало все вокруг удушающим покрывалом. В конце концов, молчание прервала я сама.
- Прекрати.
Он сдержанно, но от этого не менее сердито фыркнул:
- Она ведь прекрасно знает, что именно, как и почему случилось с ее матерью. Этого никогда не скрывали! Зачем понадобилось провоцировать нашу реакцию?
- Значит, зачем-то понадобилось. Лейруору-тор знает,что делает.
- Как знала Нуору-тор?
- Довольно!
Он прошелся пару раз за моей спиной, обдав меня стремительно убиравшимся с дороги сердитого дарай-князя ветром. Я же сидела на высокой табуретке в гостиной, подтянув ноги к груди и обхватив их руками, стараясь оставаться как можно более неподвижной и как можно менее заметной. Ребра, недавно отведавшие меча северд-ин, вновь начали ныть.
- Я не понимаю, почему тебе так нравится принижать себя по сравнению с представителями линии Уору. Это что, какой-то защитный механизм, оправдывающий желание удрать на тот свет?
Вот вам и "запретная тема". Ауте Всемогущая, на этот раз он, похоже, действительно рассердился.
- Аррек... - запнулась, почувствовав, что он остановился прямо за моей спиной. Плохо. Даже спустя столько лет я все еще боялась непредсказуемости своего мужа. И, Ауте свидетельница, для этого были причины. - Ты говоришь так, будто очевидная некомпетентность в качестве Матери Хранящих должна меня как-то задевать. С чего бы это? Я - танцовщица линии Тей. Дочь клана Изменяющихся. Стихия вене - Познание и Превращения. А политическая возня и кровавое балансирование на грани геноцида вызывают у меня лишь здоровое отвращение. Быть Хранительницей - это... не мое, понимаешь?
Руки легли мне на напряженные плечи, зарылись в свободно падающие волосы.
- Ты недооцениваешь себя, любимая. Тридцать лет удерживать свой народ в мире и процветании - ты хоть понимаешь, сколь редко правителям удавалось достичь подобного?
- Мир? С точки зрения развития биологического вида - весьма спорное благо. Может, я и была сносной Хранительницей. Лейри станет великой.
Он сжал пальцы, больно сдавив основание шеи. Я задохнулась, хватка тут же ослабла, ладонь бережно, волной исцеляющей энергии погладила хрупкие косточки.
- Даже самые упрямые придурки из Атакующих вынуждены были признать, что ты хороша в том, что делаешь.
Читай, "нет никакой необходимости прекращать этим заниматься". Мои губы искривились в горькой усмешке. Повернула голову, уткнувшись щекой в ладонь.
- Нельзя быть хорошей в том, что ненавидишь всем сердцем. Там, где я с боем пробивалась, платя ошметками своей души, Лейруору пройдет легко и свободно.
- Но...
- Оставь, Аррек, - я откинулась назад, на его грудь. - Или оставь это, или говори то, что на самом деле хочешь сказать. Я бесконечно устала от пританцовок вокруг запретных тем.
Тихий смех.
- Ты с поразительной женской логикой забываешь, что сама же и сделала их запретными!
- Не забываю. Просто игнорирую.
- С той же женской логикой. - Пауза. Затем тихо и серьезно: - Я не хочу, чтобы ты умирала.
- И кажется, принял-таки меры, чтобы этого не случилось? - В глубине моего спокойного голоса тлела ярость.
Пауза.
- Пока - не до конца. Нет никакого смысла давать тебе жизнь, если ты все равно отшвырнешь ее при первом удобном случае.
- Отшвырну, - я вывернулась из его рук и села, полуобернувшись, когтями впившись в сиденье неудобной высокой табуретки. От ярости, полыхавшей в мозгу, вся комната окрасилась многоцветными бликами. - Это мой выбор, Аррек!
А он был все так же безумно красив.
- Не только твой, любимая...
Так красив...
- Прекрати!
- С удовольствием. Совершенно очевидно, что ты пока не готова к этому разговору.
- Аррек!!! - От моего голоса, отдавшегося в костях всплеском холодного металла, по стенам прошла судорожная дрожь. А он лишь отступил, сияя перламутровым великолепием кожи на фоне иссиня-черной рубашки, прошелся вдоль бассейна, и свет, рваными стружками падавший сквозь ажурные ветви, танцевал на темной фигуре свой легкий и быстрый танец.
Царица, иль, может быть, только печальный ребенок,
Она наклонялась над сонно вздыхающим морем.
И стан ее, стройный и гибкий, казался так тонок
Он тайно стремился навстречу серебряным взорам.
Вот только его поэтических потуг мне не хватало! Всякий раз, когда Аррек брался переводить в сен-образы стихи, не важно, свои или чужие, я чувствовала себя так, будто меня вывернули наизнанку и хорошенько прополоскали. Неужели он не понимает?
Сбегающий сумрак. Какая-то крикнула птица,
И вот перед ней замелькали на влаге дельфины.
Чтоб плыть к бирюзовым владеньям влюбленного принца,
Они предлагали свои глянцевитые спины.
- Аррек, не надо! - Я балансировала на грани между рыданием и рычанием. Стремительно сползая в сторону последнего. Он лишь улыбался, тонко. Улыбка походила на обнаженный клинок, опасность которого скрадывается тенями и бликами.
Но голос хрустальный казался особенно звонок,
Когда он упрямо сказал роковое: "Не надо"...
Царица, иль, может быть, только капризный ребенок,
Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда...
- Придурок! - Я вскочила на ноги. Вот ведь упрямый...человек!
Уймись, девочка. Сама знала, с кем связывалась. Или, по крайней мере, думала, что знала.