Я решила копнуть немного глубже и получить больше информации на этот счёт, и Эрдарион частично подтвердил мои опасения:
- Если ты хочешь защитить себя, тебе придётся быть сильной. Без силы тебе не прожить в Дар’Ша, и тобой сможет владеть другой по праву более сильного.
Значит, я была права: остаётся лишь стать сильнее и не давать себя в обиду. А иначе тебя на выходе из хижины огреет кто-нибудь дубинкой и сразу в кусты потащит для дальнейшего надругательства над телом. И как с подобными правилами клан Рокхана ещё не уничтожил сам себя?
“Такое часто происходит? Как с таким отношением к соплеменникам мы ещё живы и не распались?” - последовал, возможно, один из последних на сегодня вопросов. Мне не нравилось, к какой теме по итогу привела наша беседа о мире, поэтому я подумывала о том, чтобы закончить разговор и обдумать всё услышанное за сегодня.
- Общая опасность объединяет, Атакама. Если дракх'кханы не будут держаться вместе - мы все погибнем. Есть ещё несколько правил, которые не позволяют нам распасться. Это не убивать дракх'кханов своего клана, не быть бесполезной и не создавать проблем другим. Запрета на бои между соплеменниками нет, пока ты не лишаешь его жизни и не калечишь.
"Варварские понятия," - только и оставалось мне прокомментировать это. Мне они, признаться, не очень нравились. Но спасибо на том, что хотя бы не убьют на пустом месте.
- Бои между сородичами помогают оставаться в форме и извлечь опыт из ошибок, - пояснил мне Эрдарион, - на охоте ошибка будет стоить жизни. Так считает и наш дор'манд.
Я лишь вздохнула в ответ и качнула головой. Звучало справедливо, хотя я не могла припомнить, чтобы у древних людей в родовых общинах часто драками выясняли отношения, ибо опасались кровной мести. Но это был другой мир, а тут свои правила и законы, которым я теперь должна подчиняться.
Осталось только выяснить последний момент касательно этой щепетильной темы:
"Что случается с теми, кто нарушает эти правила? Как часто их нарушают в клане?"
Эрдарион на миг задумался и закрыл глаза, а затем аккуратно коснулся моего левого крыла и произнёс:
- В последнее время редко. Нарушителей обычно изгоняют из племени без права вернуться. В исключительных случаях дают право сразиться с вождём или его старшим воином насмерть. Но я не помню, когда нарушитель оставался победителем.
В целом, общую картину и положение дел в клане я поняла, а потому на этой ноте и решила завершить беседу с золотым дракх'кханом. Тот, оставив рядом ещё одну порцию фруктовой мякоти, покинул комнату, расположив меня снова на шерстяной подстилке.
Оставшись в одиночестве, я внезапно ощутила после разговора о новом мире резко нахлынувшую тоску по земному дому. Только сейчас я в полной мере поняла: мне больше никогда не суждено будет ни увидеть свежие луга, ни потрогать зелёную траву, ни услышать жужжание пчёл и пение птиц. Всю свою жизнь я буду лицезреть лишь лавовые реки, ощущать только поднимаемые моими когтистыми лапами клубы пепла и дыма, а не шелест травы, дышать обжигающим душным воздухом, в котором вечно пахнет чем-то горелым и ядовитым. Не знать ни отдыха, ни покоя, а каждый день охотиться, получать новые шрамы и выживать в суровых условиях. Эх... И почему меня не закинуло вновь на Землю? Там живётся куда лучше, чем здесь, в первобытно-общинном племени драконидов, где, возможно, тебе даже не дадут выбора, кем тебе быть и кого любить, а едва станешь лишней - сразу избавятся от тебя. Да и если так подумать - вряд ли я буду способна вообще здесь кого-то воспринимать, как предмет любви и собственного обожания. Моя девушка осталась на Земле, а сердце было отдано ей. А тут у меня ещё и пол другой. Во время разговора с Эрдарионом я уверенно называла себя в женском роде, но внутри я всё ещё ощущала себя человеком по имени Евгений, который просто попал сюда по ошибке.
Слёзы стекали по щекам одна за другой, и я не могла... нет, не мог их остановить. Хорошо, что меня хотя бы Эрдарион не видит в таком состоянии - после всего услышанного я не хотел показывать свои слабости перед другими. Самое печальное в этой ситуации было то, что как бы ты ни старался, ты не сможешь вернуть себе то, по чему будешь скучать всю оставшуюся жизнь. В теории, конечно, можно было попробовать воплотить одну безумную идею сейчас и свернуть себе шею в надежде, что вот ты умрешь и переродишься в новом теле и месте, но я внезапно вспомнил про того, кого видел до своего попадания в новое тело. Что, если тот большой чёрный дракон, которого я жутко испугался, будет недоволен моим решением и накажет меня? С одной стороны мне это посмертное видение казалось сейчас лишь небольшим глюком на уровне сна, но с другой - в голове крутилась мысль "а вдруг?" И ведь не факт, что если сейчас убьёшь себя, то тебе станет лучше после смерти.
"Это не сон, не глюк и не ад. Это новая жизнь... И мне её как-то надо прожить..." - с грустью подумал я, размышляя. Теперь понимаю, почему между жизнями память всегда стирается - чтобы не скучать по прошлому и не испытывать подобный диссонанс в новом теле. Никому такое не пожелаю.
Я невольно вспомнил лица друзей, свою любовь, родителей. Я не представляю, как они будут переживать о моей смерти и помнить меня... Возможно, девушка довольно быстро найдёт себе нового парня, но родители... Это ж какое горе - хоронить собственного сына! Я не представляю...
В подобных размышлениях я и не заметил, как постепенно уснул и провалился в сон, полный самых ярких сцен из моей Земной жизни.
Глава 4: Катастрофа клана Рокхана
Время понеслось своим чередом: сон, еда, разговор, снова сон. И так по кругу. Я не заметил, как прошли мои первые несколько дней или даже недель — к сожалению, не имел возможности определить смену времён суток, а потому уже после пятого сна сбился со счёту. Я всё ещё тосковал по дому, но мне приходилось тщательно скрывать это, когда со мной разговаривал Эрдарион. К тому же я всё чаще и чаще думал (или если правильнее — думала) о себе в женском роде и понемногу привыкал к новой шкурке, хотя и продолжал про себя ворчать, что мир мне достался не очень хороший, а тот страшный чёрный дракон что-то перепутал, перемещая меня сюда. Но спасибо и на том, что моя душа не попала в ад к чертям за свои грехи… хотя эта «благодатная равнина» мало чем от него отличается.
Я не знала, сколько дней уже прошло с тех пор, как я вылупилась, и вообще — сколько дней уже нахожусь у Эрдариона. Вполне вероятно, что в мире Дар’Ша и вовсе отсутствует такое понятие, как день и ночь, а я по старинке продолжаю думать, что светлое время должно сменяться тёмным и наоборот. Порой мне даже казалось, что небо постоянно красного оттенка, и никакой смены суток нет, ведь мне ни разу не приходилось видеть именно ночь и звёзды. Вечные красные сумерки, если говорить кратко. Поэтому я дни отмеряла отмеряла чисто условными величинами. Поела, поговорила с наставником, поспала — вот и день прошёл. Возникала даже мысль, что, возможно, эта планета находится в приливном захвате — постоянно обращена к светилу одной стороной, а клан Рокхана находится в сумеречной зоне, где более-менее сносные условия жизни для таких планет. Тогда это объясняет, почему большая часть земель со слов шамана выглядит выжженной пустошью. Но если так, то другая часть планеты находится во льдах. Эрдарион по каким-то причинам пока не спешил мне рассказывать про холодные земли, что тоже настораживало.
Теорий вокруг тайн этой странной планеты можно строить море и бесконечное число времени, пока не исследуешь мир самостоятельно. Только вот совершить путешествие я пока не могла. За всё то время, пока я находилась в башне золотого кудесника, я научилась лишь твёрдо стоять на лапах и совершать простые движения, а вот ходить мне было ещё тяжело. Я также ощущала, что за это время немного выросла в размерах, а также у меня на голове начали расти рога. Они были ещё крохотными, я могла их разве что нащупать своими пальцами, а не увидеть. Но пройдёт время, и я стану неотличимой от остальных дракх’кханов.
А вот что огорчало, так это то, что подавать голос я по-прежнему не могла — горло ещё не приспособилось воспроизводить звуки местных ящеров. Оставалось довольствоваться обменом мыслями с золотистым шаманом.