А вот что действительно привлекло моё внимание, так это тот самый крупный дом, выполненный, как оказалось, из грубо обработанного чёрного кирпича. Двухэтажное строение возвели с явно большим усердием и трудом, нежели остальные жилища, хоть оно и не было лишено некоторой неаккуратности. Где-то кирпич был уложен криво, где-то он лежал в необработанном виде, а в некоторых местах и вовсе отсутствовал, в результате чего в стене то тут, то там зияли отверстия и дырки. Некоторые из них были явно крупнее остальных и представляли собой уже скорее окна, нежели дефекты в конструкции. Когда мы проходили мимо этого крупного дома, я попыталась заглянуть в одно из окон, но ничего примечательного там не заметила: комната была практически пустой, за исключением развешанных на стенах шкур различных животных и разложенных на полу горшков.
«Эрдарион, а это дом вождя?» — решила я проверить одно из своих предположений. Золотистый дракх’кхан, который всё это время просто давал мне возможность осмотреться и молчал, остановился.
— Покои дор’манда — вождя Анемоса. Только он и лучшие дракх’кханы нашего клана могут туда заходить. Это жилище было возведено ещё задолго до моего появления в Дар’Ша нашими предками. Это один из знаков силы дор’манда, как и символ благосклонности предков к нему. Не будь они с Анемосом, он бы не смог жить там.
Я кивнула, мысленно поблагодарив Эрдариона за пояснения. Это было ожидаемо, что вождь живёт в таком выделяющимся на фоне остальных жилище. Выставленные напоказ трофеи нужны, чтобы демонстрировать их остальным дракх’кханом, тем самым доказывая силу обладателя, а что до горшков… моё ли дело, что в них находится?
Шаман несколько минут постоял у дома вождя и затем двинулся по направлению к расчищенной площадке в центре деревни, где сейчас находилось больше всего дракх’кханов. Те, завидев Эрдариона, прижимали шейный гребень к голове, что-то невнятно шипели и затем расступались в сторону. Видимо, для них это было чем-то вроде знака уважения. Я к ним тоже не забывала присматриваться из интереса, хотя для меня они смотрелись однообразными. Черты морды я различить не могла, а чешуя дракх’кханов чаще всего была чёрной, серой, бурой, оранжевой или красной, с небольшим отличающимся оттенком на пластинах, перепонке крыла и гребне. Пару раз перед моими глазами мелькнул фиолетовый цвет чешуи и даже похожий на мой собственный — голубой, но это являлось скорее экзотикой, выбивающейся из общей картины. У всех были два перепончатых крыла за спиной, длинная морда с выпирающими из пасти клыками, слуховые гребни на тыльной стороне шеи и за мордой. Но всё же отличительные особенности у некоторых ящеров наблюдались. У кого-то на плечах и спине имелись дополнительные костяные наросты, отсутствующие у остальных, кто-то ходил весь в шрамах, у некоторых росла вторая пара рогов или же небольшой костяной нарост на носу или под глазами. Но некоторые имели и вовсе пугающие меня внешние особенности: отсутствие конечностей. Большая часть, конечно, была покалечена не до такой степени и не имела безобразных шрамов, проходящих через всю морду и грудь, но у двух встретившихся нам на площади членов клана отсутствовала половина руки, будто её откусил один из хищников на охоте, кто-то потерял крыло, ходил без рога или с треснутыми грудными пластинами, а у одного дракх’кхана я заметила полное отсутствие хвоста. Вместо него я увидела лишь какой-то обрубок, возле конца которого ясно проглядывали следы чьих-то зубов, отчего я поморщилась и поспешно отвела взгляд в сторону. А я-то считала, что это у Эрдариона слишком много шрамов…
«Почему здесь так много увечных? Неужели у вас жизнь настолько опасная?» — решила я спросить у золотого. Хотя я и так догадывалась о том, что он сейчас скажет, а потому не ожидала услышать от него чего-то нового.
— Борьба с другими кланами и опасная живность оставляет многих со шрамами. Но у дракх’кханов считается, что чем их больше, тем большее уважение заслуживает их обладатель, — прояснил мне Эрдарион. Оно и неудивительно.
«Надеюсь, это здесь не возведено в абсолют», — оставалось лишь ответить мне. Я не была сторонницей большого количества шрамов, считая, что они всё-таки уродуют внешность, а не являются украшением. А если у тебя отсутствуют конечности — это еще не показатель того, что тебя стоит уважать, а скорее является приговором. Инвалидом ты никому не нужен будешь.
— Отсутствие конечностей не в почёте, но это не смертельно, когда есть когти на задних лапах и зубы. Всё зависит от самого дракх’кхана.
Я мысленно вздохнула. Не хотелось бы подобное пережить. Я и так не особо люблю боль, а потеря конечности вовсе сделает инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Здесь тебе протез никто не поставит.
— Если ты опытный охотник, то ты будешь полезен даже в таком виде. Но с ними или без — тебе придётся всё равно показать остальным свои способности, если хочешь занять место в клане, — продолжал Эрдарион, направляясь к краю деревни, противоположному тому, откуда мы пришли.
«Как?» — задала я закономерный вопрос, высовываясь немного дальше из сумки и осматриваясь.
— Каждый дракх’кхан должен после трёх рогов должен активно участвовать в жизни клана. Клан Рокхана уважает силу и боевые навыки, и в целях этого всех молодых учат выживать в суровых условиях с малого возраста. Но даже тренировочные охоты несут в себе опасность. Поэтому у детенышей есть лишь два выбора: или выживать и учиться, или умирать. Слабые часто не доживают до обряда посвящения, когда их принимают в клан, как полноценных членов. Тебе нужно будет активно тренироваться вместе с остальными. Охотиться и выживать, иначе от возможных проблем или смерти даже я не смогу тебя защитить.
Я осознавала, что попала вовсе не на курорт, однако я не ожидала, что меня с самого начала начнут подвергать суровым и смертельным испытаниям. Детей принято беречь, а не вот так бросать их на амбразуры. Странно, что этот клан ещё не вымер из-за своего воспитания — не все же вылупляются прирождёнными воинами. Или у дракх’кханов это, как и общее понимание языка, заложено в крови? Но, как бы то ни было, попала я в типичную Спарту, где все поголовно воины и носят оружие с малых лет. Что ж, раз мне суждено будет стать своеобразной «Зеной Королевой Воинов», значит — пусть будет так.
Другой вопрос — было непонятно, сколько у меня есть времени до момента, пока не начнутся эти самые испытания.
«Три рога — это сколько по времени? Как примерно я вырасту к тому моменту?» — задалась я логичными вопросами, пытаясь понять это всё.
— Один рог — это время, за которое полностью отрастают наши рога. Когда у тебя они вырастут — это будет треть от нужного периода. Возможно, к тому моменту ты вырастешь уже почти наполовину от взрослого дракх’кхана. Твоё тело начнёт крепнуть, и тогда его нужно будет начать тренировать. До этого времени ты останешься у меня. Я научу всему необходимому.
«Надеюсь, что три рога — это достаточно большой срок, » — со вздохом добавила я, понимая, что вряд ли кто-то переведёт мне это в более понятные величины, как «дни», «недели» или «месяцы».
Я продолжала осматривать деревню. Вот я заметила уже знакомого мне Хор’Гарата, который пребывал с высоким монотонно-чёрным драконидом — тем самым, который и дал мне имя. Мелкий рыже-бурый детёныш рядом с ним постоянно пытался то подпрыгнуть, то взобраться по лапе взрослого дракх’кхана, но всё время терпел неудачу и оказывался на земле. А его предполагаемый родитель что-то ему прирыкивал, будто подбадривая.
Заметив нас, черномордый встал и протяжно зашипел, складывая шейный гребень и немного наклоняя голову.
— Каз’Крах. Охотник, — не то поприветствовал, не то пояснил мне Эрдарион, подходя к нему. Я решила пока помолчать и понаблюдать за сценой.
— Эрдарион. ши’хсад, — произнёс тот в ответ и затем кинул взгляд на сумку, в которой я сидела, — Атакама?
— Я взял её под своё крыло. Она будет у меня до момента, пока ей не пройдёт три рога. Потом передам тебе — её нужно обучить так же, как и любого другого дракх’кхана, — пояснил ему золотистый.