Но то, что кровь так быстро остановилась и вытекала медленно, словно смола, сейчас было только в плюс. Конечно, я себя все равно чувствовала разбито и подавлено, но людям наверняка пришлось бы перевязывать раны на плечах. И я была рада, что к такой процедуре можно не прибегать.
«Вот как дракх’кханы выживают без медицины и первой помощи. А шаманы нужны разве что таким, как тот умирающий охотник из моего клана. Интересно, он дождётся ли Эрдариона?» — задумалась я попутно. Лёгкие и даже средние раны, как у меня, проходят весьма быстро, но что можно сказать, например, о переломах конечностей? Вероятно, здесь уже не всё так радужно, раз даже Анемос запретил сильно калечить сородичей в драках. Проверять на себе точно не хотелось, но для общего развития знать пределы возможностей своего тела надо.
Подземные толчки продолжались, но уже чуть сильнее, и я решила больше не терять здесь времени, поднимаясь на лапы. Несмотря на всё ещё не утихшую до конца боль, я двинулась вглубь гор. Теперь я направлялась по исполосованному крупными оврагами плоскогорью, изредка переходящую на резкие и крутые склоны. К счастью, изображать горного козла на этот раз не приходилось, и я успешно просто огибала препятствия.
Никаких хищников мне больше не попадалось. Лишь возле небольшой пещеры сражались двое уже знакомых мне алкалмазов. Они кусали друг друга, скребли по твёрдой спине когтями, оставляя небольшие царапины на ней, рычали и активно катались по земле в процессе драки, а я притаилась в овраге и наблюдала за ними. На то, что один убьёт другого — не приходилось рассчитывать, ибо эти кошкоподобные существа не дрались насмерть и в полную силу, а скорее просто выясняли отношения, но я из соображений безопасности ожидала вдалеке. И они уже через несколько минут прекратили сражаться, и один побрёл куда-то в сторону, прихрамывая, а второй зашёл обратно в пещеру. Помня, что они могут хорошо чуять добычу, я быстрым шагом направилась дальше, делая большой крюк в обход логова хищников. Ещё одну встречу с алкалмазом я уж точно не переживу. Если мы одного вчетвером с Каз’Крахом еле-еле завалили, то что я сделаю одна с голым задом против них? Причём, буквально голым.
Обойдя логово одного хищника стороной и по запаху определив направление движения второго, я успешно их избежала и вышла к новому обрыву, где передо мной открылся самый настоящий пустырь. Впереди на много миль расстилалась пустошь серо-бурого оттенка, постепенно скрывающаяся в тумане. Она выглядела как земная равнина, только без растительности и с небольшими неровностями в виде холмиков и оврагов. Лишь изредка моему глазу удавалось зацепиться за отдельные возвышающиеся над однородной местностью скалы, над которыми поднимались облака зеленоватого газа. Даже не рискну предположить, чем же это могло оказаться. Возможно, это даже хлор. А где-то ближе к подножию скал, откуда мне предстояло спуститься, я обнаружила целые озера какой-то чёрной смолы, в которой проглядывали потемневшие кости диких зверей.
«Это и есть ваша «Аллея Падших», да? Выглядит соответствующе» — мысленно усмехнулась я, складывая руки на груди. Хотя чего я ожидала от подобного мира? Мёртвый пустырь с озёрами кипящей смолы, где воздух буквально весь пропах ядовитыми парами, едкость которых я ощущала уже отсюда. Они наверняка опасны даже для самого дракх’кхана. Как Каз и другие предполагали, что я достану оттуда трофей? Возможно, если ветер подует в другую сторону и сдует пары, у меня что-то и получится, но сейчас я бы точно не отказалась поискать укрытия. В прилегающих к пустырю скалах оно наверняка найдётся.
Я начала искать более-менее удобный спуск вниз, но через десять минут, к своему удивлению, услышала внизу звуки борьбы и тихое шипение. Выглянув за край обрыва, я заметила, что там и в самом деле проходило какое-то сражение. Огромный змей с двумя когтистыми конечностями, как у наги, с кем-то дрался, и этот кто-то, кого я не могла увидеть, яростно отбивался в ответ.
Этот бой меня заинтересовал не на шутку: ведь это было именно тем, что мне и нужно. Он проходил гораздо более динамично, чем тот, который был между двумя алкалмазами. Мне казалось, что если змея кому-то проиграет, будет шанс, что мне перепадёт трофей. Вырву зуб у неё, или даже, возможно, принесу целую голову. Это будет более убедительно, чем просто взять один клык. Только не слишком ли утопичны мои мысли? И не опасно ли ждать окончания боя? Если она так долго сражается с кем-то там, то, вероятно, её противник не менее сильный и опасный, и он может так же учуять меня затем. А если змей победит? Он же наверняка проглотит добычу целиком, как и полагается этим рептилиям.
Но пока я находилась в тридцати шагах над ней, увлечённая битвой рептилия не замечала меня. А я, осмотревшись, приметила у края пропасти крупный валун, который угрожающе нависал над ней. Да, он находился не совсем над сражающейся нагой, но рядом, так что, возможно, хотя бы краешком камня удастся задеть её. Не придумав ничего лучше, я тут же прижалась спиной к валуну и принялась его методично раскачивать, работая усердно задними лапами. С криком надорвавшись, я всё-таки смогла сдвинуть камень с места, и тот, потеряв равновесие, с грохотом рухнул вниз, едва не утянув меня за собой. Насилу удержавшись на краю обрыва, я глянула вслед укатившемуся вниз камню, где он, с треском и грохотом собирая со склона пыль и осколки, падал вниз, откалывая от скалы несколько крупных кусков. Даже если сам булыжник не попадёт в рукастого змея, то хотя бы обломком скалы его заденет.
В последний момент змей заметил падающие камни и попытался уклониться от них. Отчасти ему это удалось, но одним крупным обломком ему придавило хвост и нижнюю часть тела, отчего нага издала ужасающий ультразвуковой рёв, заставивший меня вскрикнуть от резкой головной боли и припасть к земле. Но спустя мгновение он резко стих, и я облегчённо вздохнула. Кажется, воспользовавшись внезапным моментом, его жизнь пресёк тот, кто защищался от него, а значит — осталось только дождаться, пока некто второй уйдёт.
Чуть отойдя от предсмертного вопля хищника, я выглянула из-за края обрыва и обнаружила, что у него уже перерезано горло чьими-то когтями — второй зверь таки смог выйти из схватки победителем. И теперь мне осталось только ждать. Но прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, и никто так и не объявился рядом с неподвижным телом змея. Я уже начала думать, что его жертва, похоже, или благополучно куда-то свалила, или умерла от кровотечения и яда. Так что, возможно, спуститься и забрать у практически честно убитого зверя трофей — это не такая уж и плохая идея.
Аккуратно скатившись по склону, удерживая равновесие крыльями, я приподнялась на самые кончики пальцев и бесшумно начала подбираться к мертвому телу. Оно уже не шевелилось, а лишь истекало лужей чёрной крови. Вся её морда была в царапинах от чьих-то когтей, а рядом с телом находился наполовину заваленный обломками валуна вход в пещеру. Подумав, что там мог находиться как раз второй хищник, я решила не заглядывать туда, а вместо этого по-тихому вырвать рог или зуб змеи и свалить, пока неизвестная угроза из глубин пещеры не решит напасть на меня. Кто бы это ни был, я бы не хотела встречаться сейчас с ним.
Но только стоило мне присесть у её головы и начать выдирание зуба, как я услышала за спиной лёгкий шорох. Я уже приготовилась к нападению и заранее схватила лапой подходящий камень, чтобы резко обернуться и метнуть его в хищника, но остановилась на замахе. Ибо я удивилась тому, кто выходил из пещеры.
Передо мной, пошатываясь и кашляя кровью, стоял светло-серый дракх’кхан, который пронзительно изучал меня взглядом своих светящихся красных глаз.
Глава 8: Я всё ещё человек, а не дракх'кхан
Мне не хватило смелости бросить камень в другого разумного. Возможно, я ещё не до конца свыклась с мыслью, что кругом одни враги, и другие разумные существа представляют не меньшую опасность, чем хищники, но я промедлила. На Земле же мы не идём сразу в драку, если нас кто-то настораживает? Даже с гопниками в подворотне так не всегда поступают. И поверьте — тут даже не в законах дело, а банально в некоторой человеческой солидарности. И я в очередной раз осознала, что внутри меня живёт вовсе не Атакама, какую хотят видеть меня, а Евгений — не лишённый сострадания человек.