Гостья напоминала фею из сказки, чудную и добрую. Готовую наколдовать крестнице карету из тыквы, платье и отправить на бал в хрустальных туфельках. Тесса Альметте примерила пышное платье небесных оттенков с отделкой из мелкого жемчуга, спрятала белокурые локоны под шляпку с перьями. Длинные рукава из полупрозрачного шифона трепетали подобно крыльям райской птицы.
Сарказм тессы Карлайл в беседе с тессом Гармешем стал понятен. Многого ли стоило ожидать от дамы, одетой в театральный наряд? Хотя… «безумный» образ – идеальная маскировка, это я судила по себе. Тем более, внешне участница совета была не старше сорока лет.
Из вязаной сумки на плече торчал альбом и жестяная коробка.
– Утро доброе, – лучезарно улыбнулась Сибилл, – можно присесть?
– Доброе, – я кивнула в ответ, – как угодно.
Дама опустилась на скамью. Вытащила листы, открыла футляр с пастельными карандашами. Художница.
В задумчивости я считала камни на браслете. Стена длинная, из всех мест, где можно заняться творчеством, «фея» выбрала мой «уголок». Случайно? Или специально? Впрочем, какая разница. Скоро откроются двери в бассейн, а там и до завтрака недалеко. После – очередные тренировки и наблюдение за членами совета.
– Чудесная погода, не так ли? – плавными штрихами тесса Альметте размечала небо и море, лучи и сторожевую башню, – обычно в институте гуляет ветер, волны бьются о камень. Сегодня же – тишь да гладь, идеально для картин.
– Разве шторм на полотне не выглядит ярче?
– Брызги размывают карандаш и краску, портят бумагу. Буря лучше получается с крыши самого высокого корпуса. Правда, ректор не любит, когда кто-то поднимается на здание. Камень скользкий.
Башню облюбовали голодные чайки. Солнце напоминало золотую монету, раскалённую на гигантской сине-красной сковороде. Дотронься, и на пальце останется глубокий ожог. До кости.
– Нравится Аракаст?
Ох, какой вопрос.
– Сложно сказать. Все вы – прирождённые воины. Доблестные, отважные. Не ведаете страха и готовы биться до потери сознания…
– Но…
– Грубы с теми, кто не похож на вас.
– Истинно так. Такими город сделали невзгоды, – безымянным пальцем Сибилл растушёвывала линии, стирала границы между оттенками неба, – мы выжили только благодаря самим себе.
– И стали чересчур гордыми, – я прикусила язык, – прошу прощения за прямоту.
– Глупо обижаться на правду. Земля Защитника именно такова, – салфеткой художница вытерла руку, – но, возможно, вы привнесёте что-нибудь своё.
По спине скользнул холод, и в тот же миг в море поднялись волны. Глубокий вдох, ещё один, вода стала зеркальной. Меня раскрыли. И кто! Не сверх умные мастера, ректор и вездесущие студенты, а чудная дама из совета. Глупо отпираться.
– Что это значит?
– Я догадалась ещё вчера, на тренировке. Вас выдают глаза. Чистейшая морская волна. Только у положительного полюса она озарена полуденным солнцем, а в вашей переливаются осколки луны.
Я поправила ободок. Второй человек указал на промах в маскировке. Зато получилось красиво, вот она, творческая природа.
– Другие не замечают.
– Многие смотрят, но не наблюдают. Застревают в ловушке обыденности и предрассудков. Чёрная форма вычёркивает студента из общества, как печать неудачника. Вы со всеми и отдельно от всех.
– И поэтому безынтересна.
– Поэтому безынтересна.
Что делать теперь? Шпионская миссия повисла на волоске.
– Я прошу вас молчать.
– Кто я такая, чтобы раскрывать чужие тайны?
– Благодарю.
Двери в бассейн открылись несколько минут назад. Попрощавшись и пожелав успешно закончить картину, я покинула стену. Тесса Альметте узнала секрет, это факт. Оставалось лишь поверить в честность дамы и углубиться в образ призрака. День-другой, полюса появятся в Аракасте, и притворству придёт конец.
Мужчины вели себя много проще. При людях тесс Оливер Гордейн сделал вид, что не узнал меня, но в конце тренировки отпустил первокурсников и тихо спросил: всё ли хорошо? Помогала ли Викария? И, скорее, по привычке отчитал дочь за холодность. Посчитал, что сделал правильно, а на самом деле углубил пропасть между мной и стражницей. Возможно, старшая Гордейн из принципа отдалилась от меня. Видела во мне причину унижений и мечтала скорее отделаться. Никто в институте не понимал, почему столь сиятельная особа поручилась за чужегороднюю. Сплетничали, сомневались в здравом смысле. М-да.